style="font-size:15px;"> – Что? А, да. Конечно, – до Леры не сразу доходит, что её манеры не многим отличаются от подростковых. – А ты когда уезжаешь?
– Через два дня.
– Жаль.
– Думаю, мне тоже жаль.
Инка представляет, какая скука ожидает её по возвращению в Москву, и настроение неизбежно ухудшается.
* * *
Около половины одиннадцатого до Анны начинает доходить, что она обязана заставить себя подняться. Придётся досыпать на пляже, а может, и ещё где. Неплохо бы встретить Леру и Клима, но они, вероятно, будут дрыхнуть до обеда, так как вчера покинули Геворка тоже достаточно поздно. Счастливые люди! Анна глубоко вздыхает. По законам жанра, она не должна давать Валентину повод думать, что прошлялась всю ночь.
«Хорошо же моей Элечке, – вспоминает Анна, – вот уж кто может не покидать постель до самого вечера и никого не стесняться!»
Валентин тих. Его разбросанные по простыне конечности то и дело попадаются то под ладони, то под коленки. Он и не думает просыпается. Анна со щёлкой на одном оке сползает с дивана и нашаривает тапки. Подходит к трюмо и сквозь полуоткрытые глаза пытается разглядеть шурум-бурум на голове. Ей долго не поддаётся наведение резкости. Попытка сосредоточиться приводит к странной тупой рези в глазах. Ба! Она забыла перед сном снять цветные контактные линзы! Скорее, пока не очухался Валентин!
Анна страшно волнуется. Она боится, что сделала не так что-нибудь ещё. Перебирает в памяти вчерашнее приключение, но её смутная тревога только усиливается. Чтобы переключить себя, Анна решительно отправляется в душ. Из горячего крана раздаётся змеиное шипение, но к счастью, из холодного течёт довольно тёплая вода, чтобы под неё залезть. Не вытираясь, Анна цепляет мизинцем первый попавшийся на полотенцесушителе купальник и залезает в простенькое, короткое ситцевое платьице. Производит три движения расчёской, собирает наплечную сумку, состроченную из старых Валькиных джинсов, хлопает дверью и стекает по лестнице на улицу. На этом её батарейка садится, на прогулку энергии не остаётся.
Городок живёт своей бодрой курортной жизнью. Анна еле переставляет ножки по старинной платановой аллее. Ей так лень что-либо делать и о чём-то думать. Прохладный ветерок игриво треплет макушку наскоро успокоенных волос, забирается под подол платья и приятно холодит бёдра. Анна решает присесть на резную скамеечку. Она щурится озорному лучику, нашедшему дорогу сквозь плотную листву, подставляет погреться щёчку и понимает, что засыпает. Приходится собираться с силами и продолжать путь. Спящее и наглухо закупоренное заведение Геворка греется на солнышке. Ещё пара сотен шагов, и Анна сворачивает на многолюдную в этот предполуденный час набережную.
Старый фотограф предлагает желающим запечатлеть свои загорелые мордахи на фоне моря и деревянной копии парусника в человеческий рост. Анна любезно здоровается с ним, так как несколько дней назад воспользовалась услугами старика в пику Лере, которая, зарвавшись, охаяла выцветший фотовернисаж, располагающийся на видавшем виды этюднике. Валентин молча расстался с пятёркой, не высказав супруге
