еще предстоит прочитать собственные некрологи. Пожалуй, в них ты выглядишь не так уж плохо.
– Я вроде живой.
– Теперь-то мы знаем. Собственно, знаем уже три недели, с того момента, когда ты появился в сети слежения. Но уже успели написать некрологи и размножить, и теперь слишком поздно что-нибудь предпринимать. – Он прищурился, сверля меня взглядом. – Почему, во имя Михаила, ты не вышел на связь?
– Не видел необходимости. Апостолы никогда бы меня не потеряли.
– И тем не менее. Сам знаешь – система небезупречна. Собственно, если апостолы иногда теряют наш корабль, это даже хорошо. Это значит, что меры по маскировке не столь уж бессмысленны. – Он нервно провел рукой по лбу. – К тому же, пока тебя не было, у нас с апостолами… в общем, были проблемы.
– Проблемы?
– Не важно. Скоро все исправится. А вот что теперь будет с твоими семейными отношениями, даже предположить боюсь.
– А что такое?
– Для Николя и Викторины это стало настоящим адом.
– О господи! Хочешь сказать, они все эти недели были убеждены, что меня нет в живых?
Валуа забрал бутылку и вернул в свое священное хранилище. От его добродушного выражения не осталось и следа.
– Николя оберегала Викторину как могла. Естественно, цеплялась за надежду, что ты жив, но ближе к концу даже она перестала верить. – Он покачал головой, и в голосе зазвучала осуждающая нотка. – Незачем было подвергать нас столь жестокому испытанию, Мигель. Если там случилось нечто такое, из-за чего тебе пришлось задержаться, вполне мог бы и сообщить.
Я уставился на него:
– Что значит – если? Ты прекрасно знаешь, что случилось.
– Мы могли только догадываться. Видели, как взорвался корабль. Либо в него попала твоя ракета, либо ты применил протокол номер два. Поскольку ты молчал, мы вынуждены были предположить последнее.
– А сигнал бедствия?
– Какой сигнал?
– Это что, какая-то игра, Морган? Проверка, насколько я хорошо соображаю после пробуждения?
– Уверяю тебя, это никакая не игра.
– Поступил сигнал бедствия. Нечто вышло на связь с кораблем. Я нашел источник сигнала и обнаружил дрейфующую капсулу.
– Капсулу, – медленно повторил Валуа, будто следователь, запоминающий мои ответы с целью выяснить, насколько тщательно я придерживаюсь одной версии событий.
– Этот сигнал передавался по всей системе. Я должен был любой ценой заставить его замолчать. Солнечный Дол никак не мог его не услышать, не говоря уже об апостолах.
– Мы не принимали никаких сигналов бедствия.
– Значит, он был… узконаправленный. – Я нахмурился, превозмогая головную боль, которую вряд ли можно было объяснить крошечным глотком из бутылки. – Понятия не имею, как сигнал сумел меня найти, но это единственное объяснение. Впрочем, все
