style="font-size:15px;"> Я вздрогнула: так близко раздался голос. Одна из девушек подошла ко мне почти вплотную и, когда я повернулась, с интересом заглянула мне прямо в лицо. Со стороны, наверное, это смотрелось комично: она была невысокой и разве что не встала на цыпочки, чтобы получше меня разглядеть.
– Да, – откликнулась я, неожиданно почувствовав себя не в своей тарелке. До сих пор я никогда не оставалась в комнате с таким количеством любопытных девушек без взрослых или служанок.
– Здорово! – моя новая знакомая несказанно обрадовалась. – У нас тут большинство из Бирмингема и окрестностей, ничего дальше своего носа не видели. Расскажешь, как там в столице?
– Бекки, не напирай, – рядом с невысокой болтушкой выросла мисс Адамсон, Глория. В отсутствие мисс Бендикот она вела себя иначе, мягко мне улыбалась. – Прости, к Бекки нужно привыкнуть. Но ты её полюбишь.
– А мы полюбим тебя! – тут же вмешалась Бекки.
– Обязательно, – согласилась Глория, кажется, от греха подальше. – Ты как, готова со всеми познакомиться? Или хочешь побыть одна и прийти в себя?
Я открыла было рот, чтобы отказаться: уходить, не поприветствовав всех, было невежливо. Но Глория будто угадала мои мысли:
– Не волнуйся, мы поймём, если ты выберешь одиночество. Мы стремимся создать здесь как можно более комфортное пространство, а потому закрываем глаза на некоторые отступления от диктуемых обществом приличий. Здесь ты можешь быть самой собой – никто не узнает.
– Я… – надо же, у меня не нашлось, что ответить.
Идея, озвученная Глорией, была привлекательной до неправдоподобия. До сих пор маменька учила меня, что именно девушек-сверстниц следует опасаться – у них куда больше поводов пустить свои злые язычки в ход, чем у взрослых женщин или любых мужчин.
«Вы соперницы, – говорила маменька всякий раз, когда я осмеливалась называть кого-то подругой. – Вы боретесь за внимание и любовь общества, за сердца прекрасных юношей и состоятельных мужчин, за место на вершине. Вы не можете быть подругами».
По её логике, в академии мы должны были бы соперничать за уважение преподавателей, за оценки, за внимание однокашников. Но Глория вела себя, словно это было совершенно не так.
– Нас здесь немного, и нам здесь не очень-то рады, – по-своему истолковав моё молчание, вновь заговорила она. – Поэтому лучше держаться вместе, согласна?
– Нам здесь не рады? – я не задумывалась об этом, поглощённая подготовкой к вступительным испытаниям, а ведь стоило.
Не нужно было следить за новостями, чтобы знать, какое волнение спровоцировало год назад известие о том, что девушкам разрешили получать высшее образование. Хотя дело было решённое, по этому вопросу до сих пор гремели споры: многие считали, что благородным леди ни к чему знать точные науки, ведь их заботы – суть уют и воспитание достойных отпрысков. Маменька же в кулуарах не раз замечала, что мужчины попросту испугались, будто бы их подвинут.
Какой
