часть ствола мозга, отвечающую за дыхание и сознание. Он может навсегда остаться на искусственной вентиляции легких, – сухо говорит доктор Сент-Клэр. – Он может никогда не очнуться.
Когда мне исполнилось шестнадцать и я только-только получил водительские права, то отправился на вечеринку и задержался намного дольше, чем разрешалось. Я припарковался в конце квартала, на цыпочках прокрался по газону и тихонько приоткрыл дверь в надежде, что удастся избежать наказания. Но стоило глазам приспособиться к темноте, и я увидел дремавшего в глубоком кресле в гостиной отца. Я знал, что обречен. Отец всегда говорил, что на природе с волками он не спит крепко, по-настоящему. Нельзя погружаться в сон глубже чем полудрема, нужно всегда держать пресловутое ухо востро, чтобы вовремя почуять опасность.
И конечно же, стоило мне пересечь порог, как он вскочил с кресла и подошел вплотную. Он не сказал ни слова, просто ждал, пока я начну оправдываться.
– Я все знаю, – сказал я. – Я под домашним арестом.
Отец сложил руки и начал:
– Пару сотен лет назад родители никогда не выпускали детей из виду. Если волчонок разбудит волка-отца в два часа ночи, он не будет рычать, чтобы волчонок оставил его в покое, и не ляжет снова спать. Он сядет, настороже, будто спрашивает: «Что ты хочешь узнать? Куда ты хочешь пойти?»
Я был еще немного пьян и в тот миг решил, что мне читают лекцию – этакий способ показать, что отец зол на меня. Сейчас я думаю, что он был зол на себя за то, что поддался своей человеческой натуре и забыл держать один глаз открытым.
– Можно его увидеть? – спрашиваю я доктора Сент-Клэра.
Меня ведут по коридору в отделение реанимации. Над кроватью склонилась медсестра с отсосом.
– Вы, должно быть, сын мистера Уоррена, – говорит она. – Вылитый отец.
Но я едва ее слышу. Я не могу оторвать взгляда от пациента на больничной кровати.
Первой мыслью мелькает: произошла ужасная ошибка. Это не мой отец.
Потому что этот сломанный мужчина, с частично обритой головой и белыми бинтами, намотанными вокруг черепа, с трубкой в горле и капельницей, воткнутой в сгиб локтя…
Мужчина со швами на виске, которые делают его похожим на чудовище Франкенштейна, и иссиня-черной маской из синяков вокруг глаз…
Он совсем не похож на человека, который разрушил мою жизнь.
Люк
Красную Шапочку нужно было выпороть.
Стараниями этой маленькой девочки и ее бабушки было распространено столько лжи о волках, что потом их травили, ставили капканы и отстреливали, пока едва не довели до исчезновения. Многие мифы о волках возникли в Средние века в Париже, когда волки утаскивали детей. Сейчас тех животных считают гибридом волков и собак. Чистокровный волк, если так подумать, боится вас больше, чем вы его. Он не нападет, если не давать повода думать, что вы угрожаете его безопасности.
Некоторые считают, что волки убивают всех на своем пути.
На самом деле они убивают
