одолел, сделал шаг и остановился. Из глубины разросшихся кустов на меня пахнуло маслянистым, густым мраком.
Место, что и говорить, не самое приятное. Но хотелось отомстить себе за проявленную давеча трусость. К тому же бояться мертвых выходило не с руки: живые, как обычно, оказывались страшнее. Стараясь не провалиться в свежевырытую яму, я споро преодолел полкладбища и почти в самом центре наткнулся на усыпальницу со знакомым именем. Перед ней стояла конная статуя почти в полный рост, не мраморная, из дешевого серого камня.
Голова всадника была отбита и лежала в стороне, на земле. Наверно, мальчишки напроказничали. Или молния. Я перелез через низкую ограду и, ни о чем не думая, приставил голову обратно. Сначала получилось косо, потом я нашел нужное положение, и гордый нос покойника уставился ввысь. Но без толку – голова стояла нетвердо. Я присмотрелся. Из шеи торчал короткий штырь с неровной поверхностью. Плохая работа – наверно, металл треснул при обработке. Закрепить вручную было нельзя. Требовались раствор да известь. Иначе первый же порыв ветра навсегда обезглавит мертвеца. Так еще можно поправить, а разлетись камень на куски? Я помедлил, снова взялся за шершавые уши, снял голову со штыря и положил ее у подножья монумента. Пусть родственники заботятся о ремонте. Я подумал об усопшем. В общем, он сам был во всем виноват.
Дальнейший путь прошел без приключений. Недалеко от дворца я подошел к чистильщику сапог, и он быстро обмахнул от пыли мое платье и обувь. Вход в здание был ярко освещен. Обо мне доложили. Приятель меня ждал и был радушен. Явно гордился собой и новой должностью, но без снисходительности к не столь преуспевшему товарищу. Это мне понравилось. Затем он признался, что почти никому в городе пока не представлен, и дал понять, что рассчитывает на мою помощь. Я в ответ нарисовал несколько едких характеристик тех почтенных горожан, с которыми мне доводилось сталкиваться, а он, в свою очередь, рассказал последние столичные новости. Жаркое было отменного качества. Мы вволю повеселились. Я почти забыл о том, что меня ожидает.
К концу встречи приятель посерьезнел. «Знаешь, – сказал он, когда мы уже сидели в креслах, – перед назначением мне дал аудиенцию Его Величество, – я привстал и наклонил голову в знак уважения. Приятель сделал паузу и собственноручно подлил вина, сначала мне, потом себе. – Понимаешь, – он в поисках нужных слов перебирал пальцами, – Его Величество, в некотором смысле, встревожен рядом, как бы это сказать, неблаговидных тенденций, назовем их так, внутреннего свойства. В последнее время поведение отдельных кабальеро позорит все наше сословие. Пусть их немного, но вред, который они наносят… К сожалению, почти все из хороших семей, отпрыски заслуженных родителей. Кое-кто круглые сутки дебоширит, не вылезает из театров да питейных заведений, другие нагло увиливают от военной службы, третьи, страшно сказать, промышляют грабежом. Да-да, на днях в столице был один вопиющий, прямо-таки невероятный случай, расскажу тебе как-нибудь… Но хуже всех
