будто таран, ударил в окно, край полиэтилена оторвался, стал трепетать, а в дом залетела горсть песка. Сергей бросился заклеивать окно, но, казалось, что кто-то схватил полиэтилен по другую сторону и хочет его вырвать из рук. Американцы держали оборону у других окон. На улице творилось что-то невообразимое, но сквозь мутный полиэтилен это было трудно разглядеть, а можно было только представить. Сергей подумал, что у тех бедолаг, кому не хватило места ни в гостинице, ни в домах и кто живет в палатке, а то и в спальном мешке – этот ураган унесет прочь и разрушит их жилища, а наутро они будут бродить по улицам города, как беженцы. Придется уступать им часть своей жилплощади, пока они не раздобудут новых палаток.
Порыв ветра толкнул Сергея в спину прямо на шершавую стену. Он оглянулся, оказалось, что оборона американцев рухнула, ураган почти вырвал из их окна полиэтилен, он бросил им в лицо песок, и теперь американцы терли слезящиеся глаза и отплевывались, все еще продолжая удерживать порвавшийся полиэтилен.
Колючие песчинки стали кусать открытые участки кожи, Сергей сперва отмахивался от них, как от комаров, потом чуть привык.
Они сопротивлялись этому урагану часа полтора. Казалось, что он закончится только когда сотрет с лица земли весь город или, на радость археологам, полностью его засыплет. У Сергея спустя полтора часа такой обороны ломило все тело, на зубах скрипел песок, будто он его ел на ужин. Их оборона во многих местах была уже прорвана, но они из последних сил продолжали ее удерживать. Спустя полтора часа ураган утих.
Остатками скотча они заклеили окна, а выметать песок было нечем. Работу эту они отложили до утра, когда может удастся у кого-то раздобыть веник или щетку. Да и сил никаких не было.
– В моей жизни было два страшных события, – сказал Игорь, засыпая и не дождавшись, когда же Сергей спросит у него; «каких?», сам продолжил, – когда меня в армию забирали и эта буря.
– А налеты на Белград натовцев? – спросил Сергей.
– Когда в армию брали – страшнее было, – сказал Игорь сонно.
Сергей не стал больше его расспросами мучить. Ему и самому смертельно хотелось спать.
Лагерь сильно пострадал от бури. Все было перевернуто, пластиковые стулья занесло на крыши, палатки были сорваны.
– Да. Дела, – протянул Игорь, глядя на картину разрушений, – готовый сюжет, – продолжил он, ткнув пальцем в сторону бедолаг, которые бродили по лагерю и искали потерянные вещи.
Лагерь напоминал поле битвы, с которого убрали трупы.
– Думаешь надо? – лениво спросил Сергей.
До их отъезда осталось два дня. В запаснике у них еще был материал на один сюжет, так что оставшееся время Сергей решил посвятить экскурсиям и безделью.
Камера во время бури не пострадала. Игорь всегда аккуратно обматывал ее скотчем, чтобы внутрь не попало ни пылинки. Он пеленал ее, точно мумию бинтами, а вечером проводил сложную операцию по вскрытию, как врач, снимающий с раненного, прилипшую к телу, повязку.
