побежал последний из нападавших, а потом за ним помчалась и лошадь, – и один из приятелей твоих туда же подался.
– Ой, барин, можно, я пойду поищу их. Найду – за тобой вернусь, довезу и денег не попрошу.
– Не надо, – сказал Шешель, – так где, ты говоришь, Суворовская площадь?
– Там вон, – махнул рукой извозчик, но в сторону, противоположную той, что показывал Шешель.
– Не по пути, значит, – сказал Шешель.
– Нет, – извиняющимся тоном сказал извозчик.
– Ладно, иди. Но смотри, попадешься мне еще за незаконным делом, пеняй на себя.
– Что ты, барин, что ты. Да чтоб мне провалиться, чтоб сгореть, – извозчик встал на ноги и теперь пятился.
– За мной не возвращайся. Вот этих, приятелей своих, забери, а то полежат на мостовой да простудятся. Через полчасика они должны в себя прийти. Я тоже вас не в полную силу бил. Мне, правда, за это денег никто не обещал.
– Заберу. Заберу, барин. Лошадь найду и заберу.
– Не забудь, завтра вечером ты должен стоять на привокзальной площади.
– Не забуду.
Похоже, ему предстояло провести на свежем воздухе еще не менее часа и когда он добредет до своего дома, ноги у него будут гудеть, будто он совершил длительный переход с полным вооружением. Впрочем, он ведь и сам хотел, чтобы вечер этот длился как можно дольше. Сам виноват, что все вышло так, как он и хотел.
Придя на Суворовскую площадь, он все ходил кругами, отыскивая нужный ему дом, потом, найдя его, будил сторожа, чтобы тот открыл ему подъезд, а затем, уже оказавшись возле квартиры, долго не мог попасть ключом в замочную скважину.
Отворив дверь, он зажег свет, осмотрелся.
Квартира оказалась гораздо удобнее тех гостиничных номеров, на которые мог бы рассчитывать Шешель при своих не очень больших финансовых возможностях.
Три просторные комнаты, уставленные приятной для глаз, резной мебелью темного дерева. Мягкие кресла с вышивкой на спинках так и зазывали сесть в них, взяв что-нибудь из книжного шкафа, где за стеклом пряталось от пыли и томилось несколько сотен книг в коленкоровых, кожаных и бумажных переплетах.
Чуть приспущенные шторы создавали в комнате полумглу.
Шешель провел пальцем по столику и комоду, что стояли в прихожей, посмотрел, не осталось ли на них следов. Пылинок он не обнаружил.
Он вспомнил разговор, который когда-то вел со своим приятелем. Он не помнил, в каком городе это было и в какой гостинице они остановились. Но очень дорогая. Наверное, самая хорошая в городе. С позолотой повсюду. Как же иначе могли встречать знаменитых гонщиков? Давно это было. Еще до войны.
– Ты знаешь, отчего номера в гостиницах, какими бы они ни были роскошными, никогда не станут уютными? – говорил приятель.
– Догадываюсь.
– Чтобы комната была уютной, надо, чтобы в шкафу висела одежда, на столе лежала книжка с закладкой все равно где, в прихожей стоять ботинки.
