же, рассказывай.
– Долгий разговор. Короче, написал свою докторскую, но не защитил.
– Не пропускали?
– Скажем так, тормозили. Стандартная история. Не я первый, не я последний. Потом перестройка грянула. Для защиты деньги понадобились, а где их взять? Те, что отец оставил, царствие ему небесное, инфляция сожрала. Помнишь то время, сам, наверное, пострадал?
– Кто его не помнит. Больших запасов у меня не было, но все-таки шибануло.
– Всех шибануло, кроме торгашей и хозяйственников, которым было что прихватизировать и продать. А что может продать преподаватель универа? Зарплату нам все-таки платили, но нищенскую. Представляешь, «челноком» в Китай смотался, но и там «кинули».
– Прошу к столу, дорогие гости, выпивайте, закусывайте, вспоминайте. – Анютка явно кокетничала с Тулупом, старалась произвести впечатление на влиятельного человека. Такой свою хулиганистую дочь он еще не видел. Девчонка превращалась в женщину.
– Накрыла и шагай к своему вязанию, не мешай мужикам материться.
– А ты разве умеешь?!
– Остроумная девушка, – засмеялся Тулуп, – ну ладно, давай за встречу.
– Кстати, а как ты меня разыскал?
– Я разве не сказал, что в администрации губернатора подвизаюсь.
– Ничего себе! Уж не замом ли губернатора?
– Можно сказать и так, а если точнее, замом зама. Поэтому адрес нашел без проблем.
– А как Юлия поживает? Деревенские говорили, что вы поженились.
– Был такой период. Со школы дружили, сам знаешь, но на третьем курсе она сошлась с актером из ТЮЗа, хорошо еще не из кукольного театра. Богема засосала. Зарабатывают провинциальные актеры гроши, перспективы, что заметят киношные режиссеры, мизерные, а самомнение огромное. К тому же, по ее словам, психопат был и дикий ревнивец. Когда устала, пришла ко мне. Я к тому времени к защите созрел. Три института сватали, но дело не в этом, не выгоды она искала. После актера ей покоя хотелось. Мы даже расписались. Я о сынишке мечтал. А она или не могла, или не желала. Но я готов был терпеть. Защитился, стал прилично, по тем временам, зарабатывать. И она востребована. В город фирмачей понаехало. Красивая женщина с тремя языками нарасхват. Жаль, китайского не знала, на китайца она бы не польстилась. Но американец уболтал, уехала в Штаты, на родину любимого Хемингуэя. Три года в Чикаго прожила. У нее, как по тарифу, – на каждого мужика ее хватает только на три года. В Америке, вот уж чего не ожидал, возненавидела избыточный американский патриотизм и стала русской патриоткой. Но хватит об этом. Когда в Штаты улетела, я даже запил.
– Ты вроде как противником был?
– Я и сейчас противник. А тогда запил. Месяц дурил, но не мое это, и одноразовые бабы – не мое.
– Один, чё ли, живешь?
– Когда Юлия в Германию перебралась, женился, сынишка растет. Балбес балбесом. И хватит обо мне. Ты что, как выбрался из деревни, все время сапожничаешь?
– Сначала на заводе работал. Теперь закрыли завод.
– Наломали дров, энтузиасты
