с покатыми плечами, непременно с длинными волосами и желательно с певучим голосом.
Это в теории. А в жизни иногда случались уступки, кому-то что-то прощалось. Например, той девчонке с пляжа, которая попала в него мячом и побежала к воде, вроде как испугавшись, но, может быть, и зазывая догнать. У нее была мальчишеская прическа и мальчишеские повадки, но все-таки бросился догонять. Она легко выгребла на середину реки, а когда до берега оставалось метров пятнадцать, пропала под водой, а вынырнула уже возле кустов и притаилась, наблюдая за растерянно озирающимся мужчиной.
– Что же вы на помощь не зовете? Боитесь, что кто-нибудь другой спасет?
– Угадали. Красивых девушек я предпочитаю спасать без помощников.
Анатолий пригласил ее в кино. Она отказалась, но сразу же объяснила, почему не может – за ней полгода ходит парень и грозится прирезать любого, кого с ней увидит. Анатолий снисходительно улыбался. А она закатывала глаза, прижимала руки к груди, почти как взрослая, и заклинала его не связываться с этим бандитом, убеждала, что зря Анатолий думает, будто справится с ним, потому что честной драки не будет, его обязательно подкараулит целая шайка. Лучше уж она сама придет к нему в гостиницу.
И пришла. Отважилась ради забавы поиграть в разбитную девицу, поучиться кокетничать, навестила из любопытства к заезжему принцу. Пришла покуражиться и уйти. Но уйти не смогла.
А наутро попросила забрать ее с собой, потому что невмоготу жить у сестры, которая постоянно ревнует к своему задрипанному хахалю. Попросила опять же ради куража, преувеличивая ревность сестры, как преувеличивала при знакомстве ревность и необузданность своего придуманного поклонника. Не говорить же, как первая поцеловала робеющего перед ней одноклассника. Попросила, надеясь хоть немножечко напугать, или хотя бы смутить слишком уверенного в себе мужчину. А он возьми да и прикажи собираться.
Первый месяц она жила на чьей-то даче, а к осени Анатолий снял для нее однокомнатную квартиру и устроил на работу, свободную и непыльную. Насте даже нравилось быть страховым агентом. Анатолий уже тогда лучше Насти знал, что ей надо. Не сидеть же целый день в четырех стенах, одичать можно и с ума сойти; с ее характером обязательно с людьми надо быть, а сам он человек занятой, семейный все-таки, и должность серьезная тоже отвлекает. Настя верила ему и большего, чем он давал, не требовала. Знала, что, как бы его ни теребили, ни растаскивали, все равно лучшие часы он бережет для нее.
Так пролетело шесть лет. Сгорели, как сухой хворост: с треском, с жаром, с искрами и без дыма. Насте пошел двадцать пятый год, Анатолию – сорок второй.
Настя не надоела ему, если бы это случилось, она бы сразу заметила. Просто подвернулось очень выгодное предложение. У Анатолия подрастали дети, надо было позаботиться об их будущем, и он собрался на Кубу, может, на три года, может, на пять, он еще не знал, одним словом – надолго, и настаивать, чтобы Настя ждала
