style="font-size:15px;"> Не испугалась, не обиделась, даже голос отмяк.
Настя болтанула для затравки, а она и поверила, рада-радешенька на чужом горбу через болото. Но не рановато ли радоваться? Настя еще свой норов не показала. Она такой концерт может устроить, если захочет. И уж последнее слово всегда за собой оставит. А для начала отвлечет гостей от Любахи.
Да не так просто отвлечь. Иные мужики любопытнее баб.
– Кого это вы во флигеле прячете? – интересуется тот, что постарше, Николаем Николаевичем которого зовут.
– Горе у девчонки, не трогайте ее.
– А Володя у нас для чего? Он ее быстро утешит. Великий умелец, – хвалит другого, но и о себе не забывает. Володе – пугливую девицу из флигеля, а сам спешит приобнять ту, что рядом.
Настя хитрит, плечи у нее доверчивые, скучающие по крепкой мужской руке.
– Смелее, Володя.
– Не спешите, Володя, не в форме она.
– Как понять?
– Вы что, совсем маленькие, или вам по-медицински объяснить?
– Дальше не надо, прошу пардону.
Вот и хорошо. Считайте себя крупными знатоками женских тайн. Тешьтесь, а Настя будет смотреть, как вы радуетесь. Она очень любит наблюдать за самонадеянными мужчинами. И что ей надо, она увидит. Ей это не трудно. Ее ничего не отвлекает. Это у вас, уважаемые кобели, пора волнений. Это вас надежды туманят и ожидания томят.
Хотя и у Насти имеются некоторые волнения – вдруг Людмила прибудет порожняком? Кому тогда рассчитываться за спирт? Может быть, понадеяться на благородство мужчин? Николай Николаевич наверняка на такие подвиги не способен. Он уже все распределил. Себе Настю наметил, а напарнику – кошку в мешке. И тот смирился, даже взглядом коснуться не смеет, словно забыл, что и постатнее будет и помоложе лет на десять. Да, видно, знает свое место. И еще он знает много анекдотов, смешных и вполне приличных. Трещит без умолку. Заливается Настя. Хохочет Николай Николаевич. Смех у него красивый, полный достоинства, смех, к которому невозможно не присоединиться. А вот ручка – того, ручка излишне любопытна.
Людмила приводит курдючную кралю, ничего более приличного не нашла. Возвращается удрученная, но, увидев, что дорогие гости вроде как и не в обиде, смекает, и юлой вокруг Насти. Только обхождение какое-то странное, будто и не сестра она, а подружка или квартирантка. Норовит поближе к Николаю Николаевичу придвинуть – короля от валета отличить великого ума не надо.
Курдючная от Володькиных анекдотов морщится, а стоит Николаю Николаевичу голос подать – все внимание на него. И этой солидные больше нравятся.
А коли нравятся, так почему бы и не уступить.
Чудить – так чудить. Это ничего, что любознательная ручка успела привыкнуть к ее колену. Это даже хорошо, что Николай Николаевич торопится закруглить застолье, а Людмила уже хлопочет в комнатах, ночлег для гостей готовит. Всем все ясно. Даже когда Настя уводит Володьку из-за стола, у них ни беспокойства, ни подозрений – настолько уверены, а как же иначе – оба хозяева жизни: и смешливый Николай Николаевич, и заботливая сестрица.
