последний, решающий удар:
– Кстати, я узнал, как спят африканские жирафы. Они ложатся на землю, а шею обматывают вокруг туловища.
Я думал, на эти слова она отзовется. Она же любознательный человек и сама спрашивала у меня про этих жирафов, но сейчас ее ничего не интересовало.
– Слушай, – безнадежно сказал я, как будто сделал какое-то великое открытие, – а может быть, пойдем ко мне обедать? Мама будет рада.
Мои слова ударились в ее молчаливую спину.
А мы уже поравнялись с ее домом. И тут ко мне пришло спасение: одинокая страшная собака. Все-таки мир не без добрых собак. Не зря, значит, говорят: «Собака – друг человека». Вовремя появилась.
Я торжествующе улыбнулся и сказал:
– Не бойся. Я здесь, – и взял за руку, чтобы провести мимо страшной собаки.
Наташка на мгновение остановилась, потом вырвала у меня руку и прошла мимо собаки. Так вызывающе близко, что красный шершавый собачий язык почти коснулся ее плеча. И скрылась в подъезде.
А я остался один. Представляю, какое у меня было лицо.
Я вспомнил, как Наташка впервые пришла за мной. У нее от волнения дрожал голос, и она перепутала мою фамилию. А я, здоровый дурак с большим лбом, еще издевался над нею. «Да, да, говорю, моя фамилия не Занудо, а Скандуто». Она тогда была маленькой и робкой, стояла передо мной – цветок на тонком стебле.
А после Наташки я вновь подумал о маме. До чего же у нее был обиженный вид, когда она пересекала двор! Конечно, никто ее не поздравил: ни я, ни отец, как будто она жила не в семье, а на необитаемом острове. Интересно, какое было бы настроение у меня, если бы это был мой день рождения?
И тут, конечно, позвонил папа. Я еще никогда в жизни не встречал такого неудачника. Что бы ему позвонить на пять минут раньше. Он бы и маму поздравил, и я бы не так сильно его огорчил.
– Здравствуй, папа! – сказал я и скорчил рожу для храбрости. – Папа, здравствуй! – И радостно добавил: – Мама уже ушла.
– Жаль, – сказал папа. – А я всю ночь ехал, чтобы добраться до телефона.
Я же говорил вам, что он неудачник: всю ночь ехал, а на пять минут опоздал.
– Ничего, – утешил я. – Я ей передам.
– Так то ты, а то я. Большая разница, – сказал папа. – Ну, что ты ей подарил, дьяволенок?
Слышно было, как назло, очень хорошо. Но я все же притворился, что не расслышал вопроса.
– Что? – крикнул я. – Не слышу, повтори еще раз.
– Я спрашиваю, что ты подарил маме? – крикнул папа.
– Что? Что? – переспросил я. – Ничего не слышу… – И повесил трубку.
Вбежал в комнату и стал лихорадочно одеваться, чтобы убежать до повторного звонка. Но не успел. Телефон зазвонил снова. Все, конечно, из-за папиной настойчивости. Лучше бы он больше не звонил, а то сейчас я должен буду рассказать ему правду. Я же говорю, он неудачник.
– Не вешайте трубку, – сказала телефонистка. – Разговор не окончен.
– Ничего не слышно, – ответил я.
– Все
