не прочь бы даже отшлепать или ущипнуть Люси и довести ее до слез, только чтоб досадить Тому, бить которого, если бы она и осмелилась на это, не было никакого смысла – он и внимания не обратит. Мэгги знала, что, не будь с ними Люси, Том куда бы скорее с ней помирился.
Щекотать жирную жабу, которая не обращает на это внимания, может наконец и прискучить, и вскоре Том стал оглядываться вокруг в надежде найти какое-нибудь другое занятие. Но в таком аккуратном садике, где им к тому же запрещали сходить с дорожек, выбор развлечений был довольно ограничен. Единственное удовольствие, которое ему оставалось, было удовольствие преступить все запреты, и Том стал обдумывать дерзкий поход на пруд, расположенный в конце поля за садом.
– Послушай, Люси, – начал он, снова сворачивая кольцом веревку и с многозначительным видом кивая головой, – как ты думаешь, что я собираюсь делать?
– А что, Том? – с любопытством спросила Люси.
– Я хочу пойти на пруд посмотреть на щуку, – объявил юный султан. – Можешь пойти со мной, если хочешь.
– А ты не боишься? – сказала Люси. – Тетушка не велела нам выходить из сада.
– А я выйду с другого конца, никто и не увидит. Да невелика беда, хоть бы и увидали; я убегу домой.
– Но я-то не могу убежать, – вздохнула Люси; никогда в жизни еще она не подвергалась такому жестокому искушению.
– Ну, это не важно, на тебя сердиться не станут, – возразил Том. – Скажешь, это я тебя взял.
Том направился к пруду, и Люси, робко наслаждаясь непривычной решимостью делать то, что не положено, засеменила рядом, взволнованная упоминанием о таинственной знаменитости – щуке, о которой она не могла бы с уверенностью сказать, рыба это или птица. Мэгги увидела, что они вышли из сада, и была не в силах устоять против соблазна последовать за ними. Гнев и ревность, так же как и любовь, всегда должны иметь перед собой свой объект, и мысль, что Том и Люси сделают или увидят что-нибудь, о чем она останется в неведении, была для Мэгги невыносима. Поэтому она поплелась в нескольких шагах сзади, не замечаемая Томом, который, только они подошли к пруду, забыл обо всем на свете, кроме щуки; о ней говорили, что она очень стара, огромна и обладает необыкновенным аппетитом, – исключительно интересное чудище. Щука, подобно другим знаменитостям, не показалась, когда ее ожидали, но Том заметил, как в воде что-то быстро двигается, и пошел по берегу пруда.
– Люси, Люси, – громким шепотом позвал он, – иди сюда. Осторожней! По траве иди, не ступай туда, где были коровы, – добавил он, указывая на мысок сухой травы, окаймленной с обеих сторон истоптанной копытами грязью. Одной из характерных черт, присущих девчонкам, о которых Том вообще был невысокого мнения, он считал их способность всегда шлепаться в грязь.
Люси осторожно подошла, куда ей было велено, и наклонилась взглянуть на то, что казалось издали золотым острием пущенной по
