усевшись на крашеный табурет, покрытый домотканым цветным ковриком, заняла место в первом ряду партера коммунальной кухни наблюдать за этой неумехой-белоруч-кой-выпендрючкой, забыв про свои места в партере театра оперы и балета. Тем более, что время до выхода в театр ещё оставалось. Можно себе позволить посмотреть хотя бы начало этого обещающего быть интересным спектаклем.
Белка вышла на кухню в линялом старом ситцевом халате с недостающими пуговицами. Шить она не умела. Пришивать пуговицы было не самой сильной её стороной, на что ей неоднократно намекал изредка появляющийся в доме муж. Тамара с интересом смотрела на замарашку в полузастёгнутом халате.
Белка выдавила из себя:
– Сейчас пойду к соседям, попрошу их не пользоваться уборной. А можно попросить Васю вызвать аварийные службы? Вот двушка.
Тамарка бровью не повела в сторону протянутой руки с двухкопеечной монетой. Громко распорядилась подкаблучником Васей, отправив его к телефону-автомату на угол. Тут же заявила:
– С тобою пойду по соседям, так и быть.
Занавес театра одного актёра медленно приоткрыл сцену. Начался Тамаркин бенефис.
Изумрудно-зелёное с золотым люрексом платье эффектно смотрелось в интерьерах старого, обшарпанного и засранного парадного, делая его уверенную обладательницу Королевой авансцены. Нажав сразу на все кнопки звонков, Тамара не убирала с них ярко наманикюренных ноготков до тех пор, пока в приоткрытой узенькой щёлочке через цепочку двери не появились сморщенные от старости и любопытства два старушечьих личика. В этой узкой щели общей коммунальной двери квартиры номер три показались характерные лица Кацманов-Вацманов, о чем свидетельствовали надписи над кнопками звонков при входе. Тамарка подтолкнула Белку и прошипела:
– Ну, давай! Встала бревном! Говори, что хотела!
Белка хорошо поставленным голосом начала разводить приготовленную бодягу:
– Мы очень просим вас не пользоваться местами общего пользования ввиду того, что произошла протечка старых труб. Просим повременить с походом в уборную до полного устранения проблемы. Аварийную бригаду мы уже вызвали…
Старушки дружно закивали, залопотали, пришепётывая и картавя (сначала порадовав картавую Белку отсутствием буквы Р в их алфавите, а затем огорчив отсутствием разума):
– Вы… что вы, девочки! Мы вообще уборной не пользуемся, то есть никогда не пользуемся… и головы селёдок никогда в унитаз не выкидывали. Потому что никогда селёдки не видели.
Белка начала предательски давиться смехом от этого наглого и очевидного старушечьего вранья. Потом и вовсе повисла на перилах, умирая от смеха от всего этого «говняного бреда» выживших из ума, как оказалось, сестёр. Тамара сняла хрюкающую Белку с перил, заподозрив её в тайном сговоре со старыми врухами, и, картинно сложив руки буковкой Ф, подбоченясь и подперев бока, проорала на одном
