а ребенок пухлый здоровяк – и здесь никакие связи не помогут.
Но Тонечка была ребенком замкнутым, погруженным в себя и мнение окружающих ее волновало мало. Она чувствовала любовь родителей, искреннюю любовь и этого ей было достаточно. И как не странно, у нее появились два друга. Два Володи сразу после знакомства (родители общались) стали Тонечку опекать-развлекать. Друзья они были завидные: старше на три года; оба отличники-активисты, да еще красавцы и спортсмены.
Мама спрашивала у дочери, – кто ей больше нравится? И та, не задумываясь, отвечала, – конечно Володя Косокривов.
– Почему? – интересовалась мама.
– Он настоящий.
– А чем же плох Володя Оболенский? И потом у него такая красивая фамилия. И Тонечка, разумная не по годам (десять лет всего было) говорила, – мамочка, ты что выберешь: натуральный продукт или как немцы говорят «эрзац» (подделку)?
Мама удивленно вскидывала брови, – девочка моя, люди не продукты питания, где по запаху и вкусу можно отличить плохое от хорошего (описывается время, когда в продукты не добавляли пищевых добавок).
– А как, мамочка, можно в человеке разобраться?
– По делам его можно разобраться, даже слова не важны. Дела правду говорят.
– Но ведь человек может притворяться и долго притворяться.
– Может, но в жизни бывают моменты, когда истинная сущность человека выходит наружу. Случается что‐то и вылезает на свет: и трусость, и глупость, и страх, и корысть, и зависть, и многое ещё что, всего не перечтешь. Ты своих мальчиков в таких критических ситуациях видела?
– Нет, мамочка. Внешне они оба вежливые, внимательные, заботливые. Только у Володеньки Косокривова это от сердца идет – искренен он в своих поступках, а Володя Оболенский всё это делает потому, что внутренне соревнуется со своим другом – хочет лучшим быть; не честь им движет, а корысть.
– Доченька, а не придумываешь ли ты всё это? Я ничего такого не замечала.
– А я замечала.
Катерина знала, что переубеждать бесполезно, да и правды ради, она и сама предпочитала короткое «Здрасти Катерина Сергевна» Володи Косокривова, витиеватым расшаркиваниям с почти целованием ручки Володи Оболенского. И в очередной раз Катерина Сергеевна удивилась, – в кого Тонечка только уродилась? По фигуре‐то в меня (Катерина на этот счет была абсолютно уверена), а вот в остальном? В такие минуты она вспоминала дальнюю родственницу, мамину двоюродную сестру – одинокую странную женщину, часто говорившую невпопад удивительные вещи, но в последствии почему‐то происходящие наяву.
Тонечка хорошо помнила бабу Арю. До школы, живя с бабушкой и дедушкой (родители колесили по стране, такая работа, ничего не попишешь), каждое лето проводила у неё в деревне. Дед обеспечивал быт: даже готовка была на нем – с детства увлекался. Но до пенсии был кадровым офицером; в армии же с готовкой развлекаться негде, разве что на полевой
