из которых часто тянулась слюна, их черепные коробки были прикручены к спинкам стульев и искусно вскрыты, кожа с черепов растянута, а черепные коробки трепанированы, и в их головы можно было без труда заглянуть и разглядеть серо-розовые мозги. Но ни лежачие, ни сидячие существа не удивили герцогиню, она не стала рассматривать их, а деловито пошла вдоль рядов к двум людям, что работали у одного из столов в двух десятках метров от входа. Леди Кавендиш любила подходить к людям сзади и незаметно, чтобы заставать их врасплох, слушать, о чём они говорят, видеть, что делают, но на этот раз ей не удалось приблизиться к тем двоим скрытно; один из людей, тот, чья чрезмерно большая голова не имела ни одного волоса, то ли услышал почтенную леди, то ли почувствовал запах её духов, в общем, этот темнокожий человек в большом сером и покрытом мерзкими потёками халате обернул к ней своё сухое лицо с очень мелкими чертами и, заулыбавшись, кинулся к даме, сразу сгорбившись и молитвенно сложив руки у лица. Подбегая к ней на своих худых и лёгких ногах, он ещё больше согнулся в подобострастном поклоне, но герцогиня не позволила ему приблизиться, а выставила лысому навстречу свою трость и концом её остановила его, прикрикнув:
– Остановись немедленно! – леди Кавендиш перевела взгляд и, увидав высокого человека с грязными, длинными, до плеч, волосами и в грязной, некогда белой рубахе, продолжила: – Доктор Мюррей, прикажите этому существу убраться от меня и впредь ко мне не приближаться.
Человек с длинными волосами повернулся к ней, а потом взглянул на лысого и лениво крикнул:
– Сунак, уберись от госпожи! – и уже успокаивающе добавил. – Миледи, он сыт, послушен и только что справил свои половые потребности, и вообще он никогда не причинит вам вреда.
Это леди Кавендиш видела и сама, в ауре лысого смуглого человека отчётливо читалось лишь раболепие, граничащее с готовностью пресмыкаться. Но он был противен герцогине, и она с заметной силой толкнула смуглого человека концом трости. И продолжила путь к доктору, который, стоя над одним из лежащих на столе существ, держал в окровавленной руке скальпель. Но Сунак последовал за нею, сгорбившись в почтении, и доктору пришлось на него прикрикнуть:
– Сунак! Хватит бездельничать! Зашей девятнадцатому пациенту кишку, а потом промой и зашей ему брюшную полость, я с ним закончил.
– Да, масса, – согласился смуглый человек, поклонился и короткими шажочками на цыпочках побежал к девятнадцатому «пациенту» делать, что велено.
Леди Кавендиш уже подошла к столу, рядом с которым стоял доктор, и хотела что-то ему сказать, но тут в большой клетке у стены зарычала лежащая на полу, в луже крови и мочи, самка гориллы, у которой был вскрыт череп и освобождён от кожи правый бок так, что видна была её печень.
Почтенная дама поморщилась от такого шума и спросила:
– Почему она так кричит?
– Я
