он сказал:
– Тебе больше нечего бояться. Здесь нет порогов.
И я посмотрела на пол. Точно! Между комнатами больше не было этих невидимых детскому глазу возвышенностей! Этих эверестов, дважды выкорчевавших мне ногти из правого большого пальца. Теперь у меня не было препятствий, чтобы входить в любые двери. Мне больше не нужно было падать, не нужно бояться, а потом плакать и забывать, а потом снова падать!
Вот почему когда папа ушел, я начала спотыкаться на ровном месте. И именно тогда ногти на ногах стали чернеть сами собой.
И мама к тому же умерла.
Руби с размаха открывает шкаф. Для меня там есть полка и ряд вешалок. В углу, обтянутые пластиком, чьи-то вещи.
– Questa è la tua stanza, – поясняет Руби. – Mio figlio Maksimiliano arriva stasera. Parla un inglese perfetto7.
– Я тоже инглезе, – пытаюсь радоваться я.
– Va bene, – отвечает Руби, – il tuo opuscolo, vocabolario8.
А, она уже знает про волшебные распечатки, три листа итальянских фраз с транскрипциями и переводами. Их Лёля распечатала, а Ирина выдала всем в бусике.
«Скажете Катиной тете спасибо, – заявила Ирина, – она выбрала шрифт покрупнее, чтобы глаза не уставали, и сделала двусторонними, чтобы деревце спасти».
Я прям здорово про себя посмеялась. Вот так значит в этот раз нас программа спасает. Как, ну как можно ограничиться тридцатью предложениями, особенно в незнакомой семье? Митька наоборот обрадовался и стал перебирать листы туда-сюда-обратно в поисках, наверное, сокращенного варианта.
– Никогда это не запомню, – выдал он мне, прочитав по транскрипции числа от одного до десяти.
– А у меня вот что есть, – и я достала из рюкзака краешек своего разговорника. – Сто тридцать страниц, – уточнила я.
– Подготовленная, – вздохнул Митька.
Тертая, хотела ответить я, но промолчала ради митькиного спокойствия. Приятно думать, что кто-то признал твою продуманность и считает это плюсом. Разговорник я никому больше не покажу, с ним я как с личным переводчиком. Хоть что-то должно пойти иначе в этот раз. Нет, в этот раз все должно быть по-другому.
– Это мое protestari, – прошептала я Митьке. – Понимать больше – говорить меньше.
Достаю распечатки из рюкзака и протягиваю ей. Руби слишком быстро находит в них нужное. И это не «Добро пожаловать», а «Какой у тебя день цикла?».
Прошу листок, ищу это предложение и пытаюсь вспомнить все известные мне из биологии циклы: превращение гусеницы в бабочку, куколки в осу, личинки в блоху.
Вот оно: «… ciclo»9.
– А, cycle, periods?10 – выдыхаю я и только потом понимаю, что Руби рано радуется, если думает, что я пущу ее за кулисы.
– Но, – отвечаю я.
– No?
Не верит? Вот тут я бы хотела соврать по привычке, которую прилепила на меня Лёля и гороскоп, но не
Мой сын Максимилиано приедет сегодня вечером. Он идеально говорит на английском.
Хорошо, ваш … буклет, словарь.
Цикл.
А, цикл, менструации?
