приказ в 6 часов утра всем работоспособным мужчинам собраться в определенном месте, дабы их сортировать и оставить в небольшом рабочем лагере, огражденном внутри гетто, а женщин и детей и неработоспособных мужчин якобы отправят в Люблин. Отобранные на работу – около 5000 мужчин – загнали в рабочий лагерь внутри гетто.
В ночь на 1 декабря латышские полицейские шли из квартиры в квартиру и выгоняли всех оставшихся в гетто на улицу и выстраивали их в колонны. Несмотря на то что предварительно известили о том, что каждый человек может взять с собою пакет в, кажется, 20 кг, у всех отобрали сумки и пакеты, кот[орые] на улице или в квартирах валялись на полу.
В темноте, в лютый мороз около 12 000 евреев погнали к месту расстрела. Мужчины, кот[орые] еще последнюю ночь хотели провести со своими семьями, также были включены в колонны. Ночью были слышны выстрелы и ругань. Колонны сопровождали главным образом латышские полицейские, кот[орые] почти все были пьяны. Командовали бывшие латышские офицеры, как летчик Цукурс, Данскоп и еще несколько фамилий, которых я сейчас не могу вспомнить. Несколько десятков евреев были расстреляны по дороге; кроме того, застрелили всех больных в больнице и престарелых в приюте, всего около 300 человек.
Колонны направлялись в Бикернский [Бикерниекский] лес, приблизительно 3 км от Риги. Когда колонны прибыли туда, могилы были уже вырыты военнопленными. Продолжение расстрелов состоялось 7 и 8 декабря того же года – расстреляли 13–14 000 человек.
Но тогда уже вся главная улица гетто – Лудзас была обильно залита кровью евреев, кот[орые] были убиты тут же. На улицах валялись пакеты и чемоданчики с одеждой и продуктами и т. д. Немецкие SS и латышские полицейские ходили по оставленным еврейским квартирам, их грабили и разоряли. Евреям, находившимся в рабочем лагере гетто, был дан приказ очистить в течение дня улицы и подобрать трупы. Я целый день занимался отправкой трупов на старое еврейское кладбище, где между старыми могилами рыли ямы и хоронили убитых (на этом кладбище уже 2 года не хоронили). Таких убитых за 7 и 8 декабря было около 500.
На кладбище мужья узнавали среди трупов своих жен и детей и сами их тут же хоронили. Я сам был свидетелем того, как латышский полицейский застрелил жену и двоих детей еврейского доктора Фрейдмана в его же присутствии. Этот же доктор был через 1 1/2 года арестован и посажен в тюрьму за попытку бежать в Швецию. В тюрьме ему удалось покончить самоубийством. Несмотря на то что в самом гетто было убито около 700 человек, немцы скрывали от нас судьбу увезенных ~25 000 евреев. Они передавали нам записки от прибывших в Двинск, Саласпилс и другие места; бывали и устные приветы. Так, например, было письмо от известной скрипачки Сары Рашиной, в кот[ором] она пишет, что прибыла в Двинск. Очевидно, один или несколько эшелонов с рижскими евреями были действительно отправлены в Двинск и другие места, но там они были также расстреляны.
Только через 1/2 года мы узнали кошмарные
