и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не налететь на него с кулаками.
– Продолжай разминку, через пятнадцать минут начнем отрабатывать прыжки, –тренер быстро сжимает мою ладонь и тут же отъезжает к другим своим ученицам.
Я намеренно не отвожу взгляд и даже не моргаю, желая, чтобы Лука сдался первым. Хочу, чтобы он знал, что ни его присутствие, ни его слова, ни придуманные им программы не изменят моего к нему отношения. Я продолжу презирать его и буду делать это так долго, как только смогу.
Чего мне не удается предвидеть, так это того, что он решит со мной заговорить. Каким-то чудесным образом нам удавалось избегать общения на протяжении целой недели. Мне даже начало казаться, что вполне реально игнорировать друг друга, находясь на одном катке, но нет – это не наш случай.
– Просто хочу поздороваться, – спешит он объясниться, как только оказывается рядом. – Ты же не против?
– Не против поздороваться или того, что ты теперь работаешь на катке, где я тренируюсь с трех лет? – заметив его округлившиеся глаза, я решаю продолжить. – Ответ отрицательный на оба вопроса. Меня устроит, если мы продолжим делать вид, что нас ничего не связывает.
– Как-то это по-детски. Тебе так не кажется?
– А тебе не кажется, что как-то по-детски выдумывать липовую причину для расставания?
– Я ничего… – видимо, осознав, что его голос звучит слишком громко, он переходит на шепот. – Я ничего не выдумывал.
– Да ну? Не помню, чтобы ты собирался завершать карьеру.
– Инга, я всегда был с тобой честен. Прыжки сыпались один за другим, я стал срывать элементарные вращения и спотыкаться на дорожках шагов. Я не сдавался до тех пор, пока у меня не обострилась давняя травма спины, из-за которой мне пришлось пропустить чемпионат страны. Мне очень хотелось продолжать соревноваться, но у меня не получилось восстановить необходимую форму. Нам с тренером пришлось признать, что я перестал быть конкурентноспособным и больше не могу собрать себя воедино. Что-то надломилось внутри меня. Возможно, так и бывает в конце карьеры. Ко мне до сих пор не пришло осознание, что все закончилось. Но одно я знаю точно – мне нравится эта работа. И твоя неприязнь не заставит меня от нее отказаться.
– Неприязнь?
– Я же вижу, как ты на меня смотришь. Как обиженный ребенок, у которого отняли игрушку.
– Ребенок?
– Я и сам не рад обстоятельствам, в которых мы оказались. Но мне хватит воспитания и ума сохранять самообладание. Рассчитываю и на твое благоразумие, Инга. Не надо портить жизнь ни себе, ни мне, – убедившись, что его слова дошли до адресата, он кивает и молча уезжает к уже заждавшейся его Эмилии.
Перед тем, как сбежать с катка, я встречаюсь взглядом с появившейся за бортиком Дианой. Она с тревогой наблюдает за моей тщетной попыткой скрыть от нее наполнившиеся слезами глаза.
– Инга, – зовет она меня, когда я прохожу мимо нее, – подожди!
– Мне нужно в раздевалку, – отвечаю я, сомневаясь, что она разберет мою невнятную речь.
Вот
