М-м… боюсь, нет. Давай лучше в среду вечером, а то учеба… и по работе кое-что надо… Да ничего, переживу. «Работать не так скучно, как развлекаться». Шарль Бодлер сказал, знаешь такого? Почитай. Ладно, созвонимся. Ага.
Ее тон был лишь чуть более жизнерадостным, чем обычно, но Степа напрягся всем телом. Ему почему-то захотелось поскорее одеться, будто в дом вошел посторонний, нарушив их уединение.
«Что бы я ни делал, у нее все равно будет другая – и, что хуже, более интересная и насыщенная – жизнь», – мрачно подумал он, натягивая джинсы.
– Скажи, я тебе сильно мешаю? – неожиданно для себя произнес он вместо приветствия, когда Дина вошла в комнату.
– Ты? Мне? Нет, – сразу отозвалась она.
В ее честности он не сомневался никогда.
– Ты, наверное, встречи какие-то планировала на сегодня-завтра…
– Но у нас уговор, разве не так?
– Главное, чтобы тебя он не напрягал. Я не собирался запирать тебя в клетке. Я люблю тебя. Я хотел, чтобы тебе было хорошо со мной. Но если нет, то…
Степа продолжал говорить, но у него было ощущение, что самое важное он уже сказал, даже не заметив. Не заметив, потому что это было у него на душе и вполне естественно было заговорить об этом.
И все же, осознав, ЧТО произнес, он на секунду растерялся и попытался поймать взгляд Дины, ища поддержки. Но она смотрела куда-то в сторону. Правда, очень сосредоточенно, не моргая, – возможно, внимательно слушала. А может, думала о своем и вообще не слушала…
– Степа, все хорошо, – наконец произнесла она. – Тебе что, кошмар приснился?
«Я просто очень боюсь тебя потерять, обними меня», – хотелось сказать ему, но он, разумеется, промолчал. Дина прочитала все в его глазах, пересекла комнату и обняла. Но, как ему показалось, не нежно, а скорее так, как обнимают плачущих детей. Надежно, чуточку властно, успокаивающе…
А затем вдруг поцеловала – сначала будто вынужденно, после – увлеченно, в конце концов – почти страстно. Но опять же так, будто хотела заставить его замолчать… забыть…
Как бы то ни было, поцеловала. С другими его иногда не трогал даже секс, а с ней и поцелуй казался чем-то неземным, высшей наградой.
– Я люблю тебя, Дин, – выдохнул Степа. – Ты… чувствуешь ко мне хоть что-нибудь?
– Не лучшая тема для разговора, – неожиданно холодно произнесла она.
Чуть отстранившись, он глянул на Дину как-то недоверчиво и выговорил изменившимся голосом:
– Боже… ты должна была сразу мне сказать. Зачем было давать надежду?
– Ты ничего не понимаешь.
– Все я понимаю. – Отпустив девушку, он целеустремленно направился к балкону. – Сигареты там?
– Ты же в шестнадцать лет бросил.
– Плевать, хочу курить.
– Я с тобой. И накинь пальто.
– Нет.
– Я принесу.
Когда она вышла на балкон, Степа уже успел закурить. Дина набросила на него верхнюю одежду – он, кажется, не заметил этого – и тоже зажгла сигарету. Они впервые курили вместе.
– Послушай, – начала Дина чуть
