очередную пошлость, но я вовремя затыкаю ему рот, бросаю деньги на стол, и мы убираемся подобру-поздорову.
– Ты совсем ум потерял? – громко ору я ему в самое ухо. Видимо, он выпил сегодня достаточно, чтобы не чувствовать боли. Друг громко смеется и отмахивается от меня. Отчего-то мне тоже становится весело, и я смеюсь. Беззаботность, на которую способны разве что дети.
Спустя какое-то время успокаиваюсь, в то время как Макс продолжает гоготать. Но вот его голос становится тише и он отходит от меня. В свете фонаря я различаю, как он садится на скамейку и закрывает лицо руками. Его плечи подергиваются, из горла доносятся жалобные всхлипы. Чужаком стою в стороне. Опасаюсь, как бы у него не начался очередной взрыв откровения или ярости. Необходимо уехать отсюда, как можно быстрее попасть домой и лечь спать. Машину я оставил дома, такси нужно ждать… Не в наших интересах сталкиваться с охранниками клуба. Может, они решат выйти подышать воздухом и все-таки прояснить ситуацию.
Лучше не рисковать. Ныряю в метро, волоча за собой друга.
В подземке не происходит ничего сверхъестественного.
Разве что Макс пытается что-то говорить и при каждой фразе широко улыбается, обдавая меня зловонием. Его лицо исполосовано царапинами, на зубах тонкими линиями прорисованы следы желтого налета.
«У нее там бритвы, что ли, под ногтями?» – размышляю я, пока мы ждем поезд.
Движимый состраданием к другим пассажирам, прислоняю друга к колонне, чтобы он случайно не упал на кого-нибудь. Сам стою и с нетерпением всматриваюсь в темноту тоннеля. Со скамейки поднимается девушка… слишком поздно я понимаю, что она идет к нам. Черты ее лица становятся четче, вблизи ей молено дать лет 35. Женщина с грустным лицом сочувственно спрашивает: «Может, помочь?»
Я искренне не понимаю ее… Она что, ненормальная? Или ищет приключений? А может, ее заводят пьяные незнакомые мужики?
Макс смотрит на незнакомку и пытается что-то сказать, но его рот тут же извергает разноцветные радужные коктейли и море водки.
– Пожалуй, не стоит, – предостерегаю я.
– Как хотите, – безразлично произносит странная особа и уходит, обиженно цокая каблуками. В ее походке есть что-то искусственное и слишком напыщенное, будто она хочет дать нам пощечину.
Поезд все не идет. Минуты тянутся и кажутся мне часами… Наконец из громкоговорителей звучит объявление, из которого я понимаю, что на соседней станции очередной сентиментальный мудак бросился на рельсы.
Самоубийцы – жуткие эгоисты. Как правило, они совершают прыжок в никуда как раз в тот момент, когда тысячи людей знают, куда им нужно попасть. Из-за суицидников молено получить выговор от начальника, не попасть на день рождения к другу или пропустить утренник в детском саду… Если сложить все то время, что люди ждут, пока остатки себялюбца уберут, может получиться целая жизнь. Каждый отдает бесценные минуты, и если их сложить, откроется, что человек
