хочет, чтобы я была с ним откровенна? Нет, конечно, такого нашим отношениям не перенести. Как и ему.
Я открываю рот, чтобы высказать ему все, что тщательно отрепетировала по пути сюда. В машине, обращаясь к заляпанному грязью лобовому стеклу, а на светофорах – к пустому пассажирскому сиденью. В приемной, пока до рези в глазах таращилась на обложки потрепанных спортивных журналов с волнистыми, словно вымокшими, а после высушенными страницами, захватанными пальцами сотен жертв несчастных случаев. Я перечисляла свои симптомы по пальцам. Записывала их в «Заметки» на телефоне, чтобы не забыть. Составила список всех частей моего тела, которым за год нашего сотрудничества вовсе не стало лучше. Всех упражнений, выполнять которые мне так больно, что, по-моему, они только вредят. Я хочу сказать Марку, что, по моим ощущениям, у нас с ним больше нет никакого плана. Мы угодили в какой-то реабилитационный замкнутый круг. Не осталось ни цели, ни направления движения.
Марка мне около года назад посоветовал доктор Ренье. «К счастью для вас, – сказал он, – тут, в Массачусетсе, есть всемирно известный центр реабилитации после травм позвоночника».
«Правда?» – всхлипнула я.
«О, да, мисс Фитч. Прямо в этом здании. В подвальном этаже, – улыбнулся он. – И я знаю реабилитолога, с которым вы отлично сработаетесь. Это Марк».
Помню, я повторяла это имя, словно мне посулили отпущение грехов. «Марк». Смаковала его на языке, как манну небесную. Жмурилась от счастья. Марк непременно окажется лучше, чем Люк. И Мэтт. И Тодд.
«Он обязательно вам поможет, мисс Фитч».
«Он обязательно мне поможет», – твердила я. И сама в это верила. Когда я впервые спустилась в подвал, в «Спинальное отделение», Марк встретил меня на площадке у лифта. Стоял с планшетом в руках и ждал меня. На шее его поблескивал «инь-ян».
«Вы, должно быть, Миранда», – сказал он мне.
А потом: «Вау! Какая у вас классная футболка! По правде говоря, кои – моя любимая рыбка».
Я смотрела на Марка, как на бога.
«Расскажите мне все, Миранда, – добавил он мягко. – Я хочу услышать все с самого начала».
И я рассказала. Рассказала Марку всю свою историю – про падение со сцены, про боль в левом бедре, про неудачную операцию, про сложный восстановительный период, про то, как внезапно у меня заболела еще и правая нога, про результаты МРТ, о которых у каждого врача находилось свое мнение, про инъекции стероидов в бедро и в позвоночник, про акупунктуру, про биологическую обратную связь, про мужчину в белом халате, который вонзал мне в грудь палец, словно кол в сердце вампира, про специалиста по китайской медицине, который воткнул иголку в мой малоберцовый нерв, а я от неожиданности пнула его ногой в лицо. Марк слушал, кивал, тихонько хмыкал – я принимала эти звуки за выражение участия, складывал вместе ладони, словно молился за меня, прижимал кончики указательных пальцев к губам.
«Рассказывайте дальше», – снова и снова повторял он. Словно никак не мог наслушаться. Честно говоря, с тех пор, как я перестала
