спокойноые столбы серого дыма. Ноздри воолка и волчицы уловили несметные оттенки запахов индейского поселка, загадочные для Одноглаза и совершенно незнакомые волчице. Первой странное волнение и последовавший за ним испуг почувствовала Волчица, но как ним странно к некоторым запахам она принюхивалась со всё большим и большим удовольствием. Их чуткие ноздри втягивали массу запахов индейского посёлка, и все эти запахи ровным счётом ничего не говорили Одноглазу, но были до боли близки волчице. Впитывая эти драгоценные запахи, волчица постепенно впадала в странное, непреодолимое волнение, и она вдыхала их с растущим наслаждением. Однако Одноглаз не испытывал ничего, кроме томительного сомнения. Его плечо нервно дёрнулось, и это движение сразу выдало его опасения. Видя смятение партнёра, волчица повернуласьк нему, ткнула носом в шею, как будто пытаясь вселить в него уверенность, и снова вернулась к созерцанию далёкого посёлка. Глаза её были исполнены тоски, но это не была тоска, вызванная голодом. Дрожь охватила волчицу. Её гнало непреодолимое желание вниз, в этот посёлок, подойти к этим ярким кострам, тут же ввязаться в непрекращающуюся собачью свару, всё время уворачиваясь вёрткими ногами от вездесущих людей в шкурах и их хаотичных шагов.
Одноглаз держался рядом с ней, нервно притаптывая свежий снег, пока не почувствовал, как медленно и неуклонно былое волнение настигает Волчицу вместе с непреодолимой тяфгой найти нечто то ли давно потерянное то ли столь долго искомое. Она отскочила и, повернувшись лицом к лесу, быстно понеслась к нему, стремясь поскорее укрыться под пологом вековых елей. Одноглаз с лёгким сердцем последовал за ней, испытывая, сам не зная отчего, великое облегчение.
Поодиночке, бесшумные, как тени, беззвучно скользя в осиянном луной лесу, они наконец наткнулись на знакомую тропку и принюхались к снегу под ногами. Ба, следы на тропинке были свежи, как этот мир. Первым по ним шёл Одноглаз, его подруга мягко следовала за ним по пятам. Мерно падали на свежий мягкий снег их широкие, сильные лапы с толстыми бархатными подушками. Так продолжалось довольно долго. И вдруг единственный глаз самца узрел нечто белое на столь же кипельной снежной глади. Скользящая проступь Одноглаза скрадывала стремительность его бега, и было видно, что он возбуждён и отбросил последнюю осторожность. Невнятное, белое пятно плясало вдали пред ним, заставляя его ускорять бег и умножая хищные инстинкты.
Их вела узкая, тёмная прогалина, заросшая по сторонам молодой порослью весёлых зелёных елей и плавно вытекавшая на большую, залитую ярким лунным светом поляну. Оба ясно чуяли запах свежих следов на снегу. Эти следы приковывали своей свежестью внимание волков. Окноок всё убыстрял бег, с каждым шагом настигая мелькавшее перед ним размытое, сжимавшееся на фоне снега на вельветовое пятно. Вот оно уже оказалось
