не только за расширение или сужение темы борьбы за природу, что можно было понять, нужно ли, к примеру, бить тревогу в защиту Волги или Байкала, но, увы, даже за количество страниц, влияющих на гонорар. Если Онегов предлагал будоражить общественное мнение, поднимать народ на защиту гибнущего под топором русского леса, против бесконтрольной химизации полей, отравляющих и почву, и прибрежные реки, то Сафонов успокоительно настраивал молодых авторов на рассказы о том, как живописна наша природа и умилительны домашние питомцы – собачки да кошки. Одного беспокоил равнодушный рационализм по отношению к земле, другого не интересовало даже то, что станет с нашей природой, если исчезнут птицы и звери. А третий, редактор Петр Алешкин, – беспощадно кромсал, будто не пером, а скальпелем, тексты каждого незнакомого ему или неугодного автора, чтобы гонорар побольше достался тем, к кому у него имелось расположение. Мой очерк попал под сокращение.
Онегов резко отличался от всех членов команды, ответственных за сборник. Те рассказы, очерки, новеллы, что вошли в сборник и пробуждали в человеке и добрые чувства к природе, и ответственность за её обитателей, состоялись благодаря Онегову. Их отметил особым вниманием и сам читатель.
Я не раз благодарил судьбу, что всегда выбирал в борьбе сторону Анатолия Онегова.
Но так сложилась судьба, что на моём жизненном и писательском пути не раз встречались и Эрнст Сафонов, и Петр Алешкин. Когда Сафонов был редактором популярной писательской газеты «Литературная Россия», а я народным депутатом РСФСР и заходил к нему в кабинет, возлагал на стол очерки с пожеланием не сокращать, то он их с радостью печатал целыми полосами. Не знаю, что тогда играло важную роль – или мой высокий статус, или острота и значимость материала. А редактор Петр Алешкин с течением времени, по каверзам судьбы, приходил ко мне оформляться общественным помощником по работе в Государственной Думе России. И уже мне приходилось давать ему задание активно развивать в стране патриотическое и экологическое воспитание подрастающего поколения.
Спустя время я по-другому, с большим почитанием и глубоким осмыслением, перечитываю те искренние слова Анатолия Онегова, которые были начертаны им на подаренном мне сборнике «Мы и наша земля»: «Толя, милый! Да здравствует жизнь без экологии домашних собачек. Твой А. Онегов».
Дело не в том, что он не считал важной заботу о домашних питомцах… Нет, у него дома жили и таксы, и спаниели, и с ними ему приходилось ходить как на охоту, так и на экскурсии в леса и луга. Просто он ставил перед собой более государственную задачу – взрастить поколение писателей, осознающих пагубность наступления человека на природу, давать читателю книги, где экологическая проблематика звучит остро и ответственно. Подобные уроки правды перенимал сам Онегов как у отечественных, так и зарубежных писателей-натуралистов. Не зря в сборнике «Мы и наша земля» он приводит в пример те книги, которые произвели на него глубокое впечатление,
