мере, в данную минуту уж точно. Она сюда не напрашивалась, её определили, просто предложив вариант. С какой стати нужно было от него отказываться? Тем более, если ничего не знала.
А если бы знала?
Сомнение закралось на подкорку. Если бы стало Агате заранее известно, что ей не обрадовалась бы как минимум половина команды, отказалась бы? Ведь наверняка имелись ещё варианты. А может, можно будет самой попросить о переводе и разузнать о свободных местах?
Владимир с шумом потянул носом воздух и побарабанил ладонями по коленям.
– Ты раздевайся давай, бери стул и садись ко мне. Не съем.
Додумать мысль так и не получилось – вздрогнув, Агата словно на автомате потянула куртку вниз вместе с висевшей на плече старенькой сумкой, заодно наконец-то избавившись от надоевшей папки и по-прежнему буравя взглядом облезлый линолеум. По своей натуре отличавшаяся общительностью, в любой иной ситуации непременно переступила бы через предательскую стеснительность, много лет закапываемую в самые дальние уголки и создававшую в симбиозе с любовью к общению необычный коктейль. Но сейчас язык сам собой затаился меж зубов.
Ситников сгрёб бумаги в огромную кучу и сдвинул её на самый край стола. Расчистил побольше места прямо перед собой и разложил в ряд несколько плёнок, размотав их от начала и до конца. Коричневые хвосты свесились через край столешницы. Молча Агата проследила за их медленными беззвучными колебаниями.
– Значит, смотри. Я пока не знаю, чем тебя ещё занять можно, поэтому вот, – Володя кивнул на будущий фронт работ и чуть отодвинулся, позволяя Агате поставить стул рядом с собой. – Короче, берёшь ножницы и все кадры, которые сверху помечены белым крестиком, вырезаешь. Один вырезала, взяла кисточку, набрала немного клея и тут же склеила, чтобы огрызков не было. Внимательно только смотри, если не то вырежешь, запорешь весь моток. Понятно?
Вместо ответа – кивок.
Володя улыбнулся. Махнул рукой и подался чуть вперёд.
– Всё нормально будет. Ну, мы и впрямь не ожидали.
В ответ Агата лишь пожала плечами и поковыряла кистью жидкий прозрачный клей в бутылочке. Приподнятого настроя словно не бывало; на смену ему пришло непонятное и совершенно непривычное уныние с примесью… вины?
Стоп. Стоп, Волкова. Стоп.
Ты. Ни в чем. Не виновата.
Заруби это себе на носу.
– Старайся резать так, чтобы оставлять запас для клея.
Ножницы послушно сместились чуть в сторону, и лезвия сомкнулись. Плёнка с приятным и едва слышимым звуком распалась на две части. Владимир встал и, переставив чашку с остатками кофе на соседний стол – такой же заваленный всякой всячиной, – пошарил в его выдвижных ящиках.
– Даже угостить тебя нечем. Только заварка есть.
– Спасибо, не стоит, – Агата опустила голову и мазнула клеем по плёночному краю. Голос – обыкновенно звонкий – теперь звучал приглушённо и нарочито ровно. Казалось, позволь она
