ни при чем. Главное, если часто скрещивать близкую родню, то ничего хорошего из этого не выйдет.
Все равно не поверили.
– В общем, я против.
Ему сыграли смирение. Хорошо так сыграли, почти искренне.
– А во-вторых, ты еще слишком молода. Твое тело растет. И оно должно вырасти. Если выйдешь замуж сейчас, то скоро забеременеешь.
У магов, может, и имеются средства, надо будет, к слову, уточнить, но вот вряд ли они доступны обычным людям.
– Это долг хорошей жены.
– Долг, – согласился Миха. – Но когда тело еще не выросло, то и беременность, и тем более роды опасны. И ребенок не будет здоровым, и ты в процессе… можешь…
Он махнул рукой.
– Умереть?
– Да.
– Ей было шестнадцать, – задумчиво произнесла Алисенна. – Анее.
– Вот видишь.
– Но восемнадцать – это… это долго!
– Будет время подумать.
– Над чем?
– Над жизнью, – рявкнул Миха, понимая, что стоило все-таки поискать другую башню. – Тебе не пора?
Она снова прикусила губу.
Вдохнула.
Выдохнула. И поинтересовалась:
– А тебе жена не нужна?
– Мне?! – вот уж не было печали. И главное, глаз сам дернулся. – Спасибо, мне и так неплохо. И… и вообще…
Миара вряд ли одобрит этот брак.
Да и на хрена Михе малолетка, которая явно на что-то надеется и вовсе не на тихую семейную гавань.
– Бесперспективен, – нужное слово не нашлось, а потому прозвучало на ином языке, низком и рычащем. – Не самый лучший вариант.
– Почему?
– Кто я?
– Второй наследник, – спокойно отозвалась Алисенна. – Это очень нервирует тетушку. Ведь если что-то случится с Джером, то замок получишь ты.
Не было печали.
– Погоди. У него есть братья…
– Есть, но тетушка скорее их собственными руками придушит, чем позволит наследство принять. Ты её тоже злишь, но меньше.
Чудесно.
И с каждой минутой чудеснее.
– А Джер такой… непоседливый. И болел часто.
– Выздоровел, – буркнул Миха. – И помирать не собирается.
– Сейчас. А потом? Ваш контракт когда-нибудь да закончится, – полуопущенные ресницы, выражение лица кроткое, печальное даже, но верить этой печали не след.
Да когда ж оно закончится?!
– Он бессрочный, – Миха дернул шеей. А потом шагнул и положил руку на тонкую девичью шею. Смял её, осторожно, скорее показывая силу, чем и вправду угрожая. Наклонился, заглянув в темные глаза, в которых теперь плескался ужас. – И не вздумай вредить мальчику.
– Я…
– Я сказал, – руку он убрал и нитку жемчуга, что слегка сбилась, поправил. – Поздно уже. Мне казалось, что девицы благородного рода в это время должны находиться в собственных
