не только аутогенный характер, но и могут быть выстроены вследствие стороннего вмешательства, пусть даже и совершенного с самыми благими намерениями. И тогда не лишним будет вопрос – какие именно существенные задачи развития могу я помешать осуществить своему клиенту, занимаясь его симптоматическим лечением.
Часто в ходе супервизии психотерапевт осознает, что, стремясь избавить от боли, защитить от страданий, от переживаний жизненного тупика своего клиента, он на самом деле пытается защитить, избавить от этого себя. За очень многими стратегиями и техниками лечения душевных и ментальных проблем другого человека стоит желание избавить себя от подобных проблем, а заодно – и от этого другого.
Лишить человека боли проще всего, лишив его жизни. Или, скажем деликатнее, – лишив его самостоятельной жизни. Ду шевные муки и терзания проще всего устранять посредством устранения души. Действительно, очень трудно быть с человеком, болеющим душой. Безо всякой иронии – очень трудно, тревожно, неприятно, страшно. И иногда обоим – клиенту и терапевту, – а иногда кому-то одному из них хочется это сознание и эту душу ампутировать, химически или каким-либо иным способом усыпить, унять… Но если действовать сообразно этому желанию, то следует ли это называть терапией?
Дать другому можно лишь то, что есть у тебя и чем ты имеешь право распоряжаться. А если речь идет о врачевании, то дать другому дозволено лишь то, что этому другому действительно нужно. Именно ему нужно, а не тебе или кому-то еще. Иное должно и называться иным: не психотерапия, а техника изолирования кризисных людей от общества; не помощь нарушенному, страдающему человеку в преодолении его тягот, а помощь себе и обществу в преодолении тягот общения и сосуществования с таким человеком.
Парадигма взаимоотношений и взаимодействия людей, приличествующая ХХI веку – это субъект-субъектная парадигма Я – Ты отношений. Она также совершенно органична и эффективна для профессиональной психотерапии в том смысле, что на ней могут быть основаны действия, способствующие жизненной адаптации и позитивной личностной динамике клиента терапии.
Здесь клиент не унижен, и терапевт не принимает решения за него. Терапевт и клиент личностно равны. И если я терапевт, то он для меня не больной, не неполноценный, он только – другой человек. Это сознательный априорный постулат, ценностный выбор. Или, если угодно, акт веры. Профессиональный акт веры.
Я не спасаю его от боли – я помогаю ему осознать и прожить свою боль, свою травму, свою экзистенциальную ситуацию. Прожить и попробовать принять по отношению к ней свое осознанное решение, сделать свою жизнь в полной мере своею. Я присутствую рядом с моим клиентом, я вижу и слышу его, я испытываю по отношению к нему чувства, которыми и делюсь с ним. И именно это оказывает терапевтическое, лечебное воздействие, поскольку стимулирует собственные личностные ресурсы клиента, а не приводит к подмене, к замещению его ресурсов моими.
Януш
