струящемся из высокого окошка, пихали назад или уводили в сторону, в стог сена, где слышались уже мольбы, стоны, плач и неясные звуки тщетной борьбы.
Виталий тоже выбирал себе девушку. Он долго колебался между двумя – Леня видел это, потом рывками содрал с них, плачущих, одежду и стал трогать и мять, словно выбирая товар на рынке.
Лене стало противно. Он чувствовал странную наполненность: что-то гудело и ворочалось у него в груди, сталкивалось, разбивалось, стекало по ребрам прогорклым жиром. Он дрожал от возбуждения и страха, от запаха крови и от стонов молоденьких дев. Он был в ужасе от происходящего, хотел бежать, но в то же время не мог не смотреть, не мог не наслаждаться обуявшей всех яростью. Так путник, застигнутый грозой в полях, поднимает, забыв об опасности, голову и смотрит в восхищении на бушующую стихию.
Три девушки, которых не захотел пока никто, со страхом смотрели на Леню. И он, перехватив этот взгляд, испугался, что не выдержит, что, переступив через себя, сделает невозможное. Он бежал из сенного сарая, обуреваемый желанием вернуться. Он несся по кругу, провожаемый взглядами охраны, и повсюду натыкался на змеиную броню, на раскачивающиеся гигантские морды с бьющими по воздуху языками, на дрожащие, громыхающие хвосты. Потом вдруг возник перед глазами огромный сиреневый куст и, нагнувшись, Леня нырнул внутрь. На него пахнуло свежестью, словно куст хранил запах вчерашнего дождя, а потом голова уперлась во что-то мягкое.
Леня поднял глаза: перед ним сидела девушка. Сирень росла в этом месте четырьмя раскидистыми кустами, и у их корней образовалось что-то вроде маленького шалаша, прикрытого со всех сторон густой зеленой кроной. Девушка пряталась здесь от пришлых людей, и когда все стихло, ей показалось, что спасение близко, но тут вдруг возник перед нею Леня. Она побоялась вскрикнуть, чтобы не накликать на себя еще большей беды, закусила рукав, борясь со страхом. Ей некуда было деться: чужак навалился на нее, всем своим весом прижал к земле. От неожиданности мужчина замер, и она, оправившись от первого испуга, смогла его рассмотреть. Он оказался не таким страшным: и голова не была черной, большой и блестящей – девушка с испугу не поняла, что это только шлемы, – и в крови он испачкан не был. Мужчина прижал ее к земле. Такой живой, теплый, тяжелый, в то же время он был одним из тех, кто вылез из пасти холодного потустороннего змея. У него были блестящие голубые глаза и красивые светлые волосы, лежавшие ровными волнами. Он пах обманчиво и неясно: то ли сладко, то ли по-мужски тяжело и терпко, но не обычно, не потом, не грязью и не болезнью. Секунду спустя ей показалось, что это архангел, посланник самого Бога спустился на землю спасти ее из населенного змеями ада. "Он не желает мне ничего плохого, – подумала девушка. – Он закрыл меня, защитил. Он любит меня, наверное". Верить в это, наверное, было легче, чем бояться, все время бояться и медленно сходить с ума от иссушающего ужаса.
Леня молчал и не двигался. Он ощущал под собой легкое шевеление женского тела, видел тонкую руку, прикрывшую лицо,
