Еще издали слышна музыка, кто-то усеял все вокруг лепестками роз, гул голосов становится все напряженнее.
– Думаю, вам стоит выйти здесь, Триша, – не доезжая до бедлама, произносит Иоган.
Я хватаюсь за дверцу, тоже собираясь покинуть машину, но глухой щелчок запора обрывает все мои надежды.
– Ну, хорошо, – неуверенно произносит Триш.
Она выходит из автомобиля, осторожно закрывает дверцу, и идет по дороге, стараясь не наступать на лепестки роз. Зря. Это ее праздник. Ее и для нее.
– Что происходит? – я добавляю нотки тревоги в свой голос.
– О, многое, – Иоган бросает внимательный взгляд на меня через зеркало заднего вида. – Ночью, примерно около четырех часов утра, младший Эмитерро внезапно осознал, что нашел свою истинную пару.
И я похолодела. Истинную пару? Что значит истинную пару? Не может быть!
– Нет! – выдохнула испуганно.
Дернула ручку двери, забыв, что ее заперли. Вспомнила, что запели только эту, метнулась к другой, но Иоганн был быстрее, и щелчок замка не оставил мне шансов.
– Триш, стой! – заорала, в надежде, что она услышит.
– Здесь звукоизоляция, – ощерился Иоган. – Но все что мне требовалось, я уже выяснил, не так ли, госпожа Адриана?
Я себя выдала…
– А знаете, – продолжил личный водитель ректора, все так же издевательски ухмыляясь, – главная проблема не в том, что Эмитерро принадлежит к оборотням, а в том, что он младший брат, но, при этом, наследник семьи. А знаете, почему так сложилось?
Нет… пожалуйста, только не это…
– Потому что старший сын принял сан инквизитора.
Сердце пропускает добрый десяток ударов.
– Ай-яй-яй, – Иоган насмешливо погрозил мне пальцем, – сколь неосмотрительный шаг для ведьмы…
Я перестаю дышать.
– Если вас раскроют, – продолжил язвительно размышлять Иоган, – а вас раскроют, то в игру вступит господин Тенебрис и наступит конец вашей вольной жизни. Хорошего дня, госпожа Адриана.
И оба замка щелкнули, демонстрируя, что я совершенно и абсолютно свободна… пока свободна. Вот тебе и мудрость поговорки «Не делай добра…».
– Хорошего дня, Иоган, – я сумела это произнести.
***
Я вышла из автомобиля, чуть покачнулась, но удержалась. И осторожно ступая, чтобы не выдать своего состояния никому, направилась ко входу.
Там творилось нечто невообразимое.
Над колоннами у входа висел транспарант, гласящий: «Триша, будь моей женой». Оркестр играл свадебную мелодию, вокруг все ахали и охали, парни из свиты Эмитерро были все как один во фраках, и идеально причесаны, и даже подкрашены, но… все равно это не скрывало подбитых глаз, разбитых ртов, красных синяков. Их избили. Избили так, что я удивлена, как они вообще стоять еще могли.
Но они стояли, а еще там стояла
Триш. Триш, перед которой стоял на коленях Стейн Эмитерро, протягивая традиционную
