ощущений. Это было потрясающе хорошо…
– Не останавливайся! – попросила Юдина.
Почти невесомые пальцы Зимина пробежались вдоль ее левого уха, нежными шажками опустились по шее, вызвав сладкую дрожь во всем ее теле, прошлись по ключицам и нырнули к еще сонной груди, потеребили вялый спросонья сосок.
– Как хорошо! – выдохнула Галина.
Мужская рука прочертила путь до пупка и скользнула ниже, нащупала нежный бугорок между ее ног, утонула в его горячей влажности, вызвав томный стон из ее полураскрытых в истоме губ.
– Ох, лепота! – пробежался юркий кончик девичьего язычка по вконец пересохшим губкам, вернул их к жизни. – Как приятно! – выгнула Галя спину в истоме.
Окончательно проснувшись и созрев, не открывая глаз, девушка перевернулась на спину и потянула парня на себя. Ее отдохнувшее за ночь тело охотно включилось в любовную игру…
– Это было лучше, чем в первый раз! – повернула она к Борису свое восторженное лицо.
– Ты быстро у нас учишься… – улыбнулся Зимин. – Ладно, соня, встаем, умываемся и завтракать…
На кухне вовсю хозяйничала Дашка, посмотрела на них с ироничной улыбкой, поприветствовала взмахом руки.
– Легли спать в разных комнатах, проснулись в одной! Чудеса в решете, да и только… – хмыкнула дочь Зинаиды.
Зазвонил телефон. Дашка сняла трубку и крикнула:
– Галка, тебя! Младший Волошин…
Вспыхнув маковым цветом, Юдина заспешила к трубке, плотно прикрыла за собой дверь.
– Круто! – прокомментировала Зимина все ее действия. – Спит с тобой, а глаз положила на Кирилла. Весь вечер вчера она глаз с него не сводила. А дочка его не слезала с ее колен.
– Дашка! – погрозил Борис ей пальцем. – Не лезь в их дела! Пусть Галка сама для себя все решает.
– Я так понимаю, дорогой мой братец, что жениться на ней ты не собираешься! – хмыкнула едко сестричка.
Парень неопределенно пожал плечами и признался:
– Об этом у нас речи и не шло!
– Тогда суду все ясно! – заключила Дашка. – Тогда мы за тебя спокойны. Можешь и дальше продолжать в том же духе!
Вспомнив про тот рисунок, который ему показала Ника, Борис мгновенно сменил тему разговора и объявил:
– Один хорошо известный тебе, моя дорогая сестричка, шкет, не признанный еще современниками Тициан, нарисовал тебя почти голой, с одним полотенцем вокруг бедер. И где это он, спрашивается, мог увидеть тебя в этаком виде? Что скажешь, сестричка?
Пришло время смутиться и самой Дашке. Густо покраснев, она невнятно попыталась навести тень на плетень и пояснила:
– Женька же в баньке видел меня в купальнике, а остальное сам он домыслил! Художественное воображение включил!
– Да, и про родинку твою под левой грудью, – хмыкнул братец весело
