>Хеледнар был бессмертен. Со своим волшебным мечом он был бессмертен. И всё, что смог Зверь, это выбить из него дух, оставить парить в пустоте, медленно замерзая, в ожидании помощи.
Князь? Жив, хвала богам!
Жив, но умрёт с минуты на минуту.
В машине аптечка… остановить кровь. Сначала первая помощь, а там разберёмся.
Посмертные дары уходили, как вода в песок. Без эффекта.
Князь покачал головой: «Не надо».
– Я умру от ран, – черные губы скривились, изобразив улыбку, – это не страшно, Волк. Я вернусь.
– Когда?! Меня нельзя надолго оставлять без присмотра, забыл, что ли?
«Не страшно…» Даже сейчас – маска, даже сейчас улыбается, и именно сейчас нельзя говорить ему о том, что маска стала прозрачной. А под маской мучительный ужас, страх перед смертью, перед ледяным холодом посмертия. Для Князя там лед, не огонь. Холод, от которого нет спасения.
– Не держи меня, Волк…
Зверь умер лишь однажды и с тех пор больше всего на свете боится смерти.
Князь умирал много раз, и смерть пугает его во столько же раз сильнее.
Но он улыбается. И обещает вернуться. И врёт, что ему не страшно.
Его нельзя отпускать.
Зверь велел Блуднице перевернуться и переложил Князя на фюзеляж, как на носилки. Нет эффекта от посмертных даров, говорите? А что же тогда означает: «Не держи»? Нет уж, мы подержим. И разрешения не спросим.
Когтистые пальцы разжались, и рукоять Звёздного выскользнула под ноги. Клинок уходил в бесконечность, в обе стороны – в бесконечность. Дорога между мирами, вымощенный звёздами путь. Князь учил ориентироваться здесь, Князь учил многому, а Зверь был хорошим учеником и никогда ничего не забывал.
Бок о бок с Блудницей они вышли на Дорогу и направились в тот мир, где им могли помочь.
В родной мир Князя.
Посмертные дары утекали, как кровь…
ПРОЛОГ
Ты мной к любви на жизнь приговорён,
А я тобой – на мир и иномирье.
Геннадий Нейман
Дорога между мирами не заканчивается. В какой-то момент она просто оставляет тебя там, куда ты шёл.
Или… где-то.
Свет сквозь стрельчатые окна. Высокие потолки. Медово-блестящий паркет. Тяжёлая мебель.
Биение жизни в десятках тысяч устройств, поддерживающих и оберегающих это место, непрерывно изменяющих его. Жизнь неживого окружила, обняла, приняла сразу и безоговорочно, и столько её было, что Блудница, страшная боевая машина, показалась правильной и уместной в этом светлом помещении.
Худой черноволосый человек за столом поднял голову.
Зверь покачнулся от его взгляда.
А в поток посмертных даров, едва-едва удерживающий Князя здесь, среди живых, влилась сила, рядом с которой смерти не было места.
Просто не было смерти.
Эта сила переполняла черноволосого. Убить его, и Эльрик исцелится.
Все так просто…
Зверь не успел ни прогнать мысль, ни принять, ни даже осознать толком. Услышал своё имя. То, которое только для Князя. Отреагировал сначала на него, на знакомый набор звуков, произнесённый незнакомым голосом. Потом стал понимать смысл.
– Достаточно, Волк. Достаточно.
Брюнет встал из-за стола. Не приближался. Расстояние в несколько метров не помешало бы убить его, но…
Достаточно?
– Я его держу. Не надо больше… как ты это называешь? Посмертные дары? Он не умрёт.
– Правда?
– Обещаю.
Что-то было в этом голосе. Интонации? Или переходящая все пределы сила сбивала с толку? Нет, он говорил как Эльрик.
Да, мать его, он же говорил на зароллаше!
– Оставайся здесь, – велел брюнет. – Здесь безопасно. Я скоро вернусь.
Они исчезли оба – и незнакомец, и Князь, прежде чем Зверь успел подумать о том, зачем ему этот человек, кроме как убить и забрать посмертный дар. Он вообще не успевал думать. Блудница перевернулась колпаком вверх, как играющая в воде касатка. Кровь с фюзеляжа струйками пролилась на паркет.
Чёрная кровь.
Зверь машинально провёл пальцами по фюзеляжу, посмотрел на тёмные потёки
