окна, как видишь, подходящего размера, а можно поставить в общий ангар. Это рядом с главным зданием.
– Мы сейчас… сначала… мы потом… – Зверь мотнул головой.
Сначала надо на Дорогу, увидеть Эльрика. Потом можно устраиваться в доме, осматриваться, решать, что делать. Но вампиры? И вурдалаки? Вурдалаки – это ещё что за хреновина?
Крючок блестел всеми гранями, завлекал каждым изгибом.
Ринальдо порылся по карманам:
– Вот шонээ, – он вручил Зверю плоскую коробочку, – я в них не очень разбираюсь, купил какой посоветовали. Он, правда, для этерунцев и требует основ владения ментальной магией, так что можно приобрести какую-нибудь модель для инопланетян.
– Но ты хочешь выяснить, смогу ли пользоваться этим шонээ без магии.
– Эльрик рассказывал интересные вещи, – нейтрально отозвался Ринальдо. – Ну что, осваивайся. Где меня искать, ты знаешь. Как со мной связаться… – он взглядом указал на коробочку с шонээ, – разберёшься. Не будешь выходить на связь, я сам тебя найду, поэтому лучше не пропадай.
– Куда я пропаду? У меня эльрикоцентричная орбита.
– Это я вижу.
Эльрик де Фокс
Рациональность Волка, ставшая притчей во языцех в Саэти, была сильно преувеличена слухами. Полезные качества всегда преувеличивают, если считают вредными. Был бы мальчик и правда так расчетлив и разумен, как о нём рассказывают, он дал бы мне умереть, и я вернулся бы живым и здоровым, а не оказался в лапах Роджера. И Ринальдо бы знать ничего не знал. И вообще всем проще было бы.
А Волка из Саэти в Сиенур я вытащил бы как-нибудь менее драматично. Не выбрасывая с лодки на глубокую воду.
С другой стороны – социализация… С этим я ему за последние годы сильно подпортил. Когда единственная компания – шефанго-мизантроп, вороватый ворон и придурочный орёл, от жизни в обществе легко отвыкнуть. И Волк отвык. А ведь он людоед, ему без людей нельзя.
Так что глубокая вода – это, наверное, к лучшему. Пусть снова учится жить в социуме, а не только убивать. Ну а если потребность в уединении станет слишком сильной, в его распоряжении есть дом в Удентале. Там никто никогда не бывает. Кроме меня. А я ещё долго нигде бывать не смогу.
Гораздо дольше, чем хотелось бы.
Не отдай мне Волк посмертные дары, не пришлось бы теперь долго и раздражающе скучно лечиться. Не так страшна Светлая Ярость, как он воображает, как Ринальдо думает. Я не умер бы насовсем. Смерть от ран, нанесённых Светлой Яростью, – это совсем не то же самое, что смерть непосредственно от Светлой Ярости, а убить меня Волк не дал.
Тогда и спас. И дальше мог бы ничего не делать. А он вместо этого спас меня снова.
Спас от участи куда худшей, чем полгода лечения и невозможности вернуться в собственное тело. Умерев однажды, никогда больше не захочешь это повторить. Что угодно предпочтёшь смерти. Даже навсегда остаться
