между взвизгиваниями.
– Отпущу, – лицо мага дёрнулось. – Но из этих мест изгоню. Довольно ты тут порезвился. Спрысну тут вот этим… – подрагивающие пальцы выудили из обвязки ещё один флакон. – Не вернёшься. Давай, говори. Крыть тебе больше нечем.
Уродливая башка дива повертелась ещё из стороны в сторону. Но внизу трудилась какая-то уж больно едучая магия – и, не выдержав, тварь наконец заорала, засвиристела, завыла на добрый десяток голосов. Непосвящённое ухо не поняло бы просто ничего.
– Славно, славно, – человек перевёл дух, кадык дрогнул. – Не соврал… надо же. Ладно. Молодец, – ухмылка чародея стала совершенно отвратной.
– А-атпустишь? – с надеждой промямлило существо.
– Угу, – кивнул чародей. Шагнул ближе к диву, левой рукой вытягивая из газыря новую стекляницу. – Башку подними. Мне ошейник твой ослабить надо.
Желтолицый с готовностью задрал круглый подбородок, открывая глотку, всю в морщинстых складках, усеянных мелкими шипами.
Правой рукой человек молча врубил широкое лезвие тесака диву под подбородок. Удар получился так себе, боевые искусства среди талантов чародея явно не числились. Клинок рассёк гортань и позвоночный столб, острие вышло наружу. Оскалившись волком, человек налёг на рукоять, проворачивая оружие в ране.
Див засипел, коричневая кровь вскипела, запузырилась по краям раны, хлынула потоком на жердяную крышу хатки, и ветви мгновенно задымились. Глаза чуда вылезли из орбит, челюсть клацнула – последняя судорога не как у человека расположенных мускулов. Но ни прохрипеть, ни пробулькать, ни прошипеть излюбленное у нечисти предсмертное проклятье он не успел. По круглым глазам кто-то словно мазнул мутью. Круглая башка запрокинулась, жуткая рана открылась, словно рот в последнем отчаянном крике.
Чародей вновь подобрал оброненный раньше череп погубленного болотником ребёнка, аккуратно завернул в белый плат и спрятал. Рассовал по вставками фиалы. Долго и нудно выводил на земле не один, а сразу три концентрических круга – наверное, требовалась нешуточная защита.
Глубоко вдохнул, сорвал перчатки, нервно вытер вспотевшие ладони. Облизнул пересохшие губы. И – точно так же, как див, загукал, заверещал, завыл, оглашая затопленный лес словом убитого болотника.
Земля затряслась, заходила ходуном, с треском ломались стволы поваленных сосен, точно их крошила невидимая великанская рука. Из бочагов выметнулись бледные головы гидр, шеи мотались из стороны в сторону, белесая плоть лопалась, словно перезревшие дыни, и стражи островка умирали, так и не исполнив свой долг. На месте хатки болотника взвился настоящий смерч, вверх летели дёрн, сучья, комки земли, изодранные пласты мха. Тело самого дива распалось серым пеплом, кости и плоть мгновенно истлели, словно пролежав так много даже не дней, а лет.
Чародей скорчился внутри своего защитного круга, невольно нагибая голову и прикрывая руками затылок. Летящие во все стороны сучья с
