долго ж… «Существовать». Только это – и?.. Да все!.. Все.
Но и если же ты вдруг сейчас же все удивился, и до сих пор удивлен, моей же все и ответственности – за человек… людей, то… Какого?.. Я – обижусь, вообще-то! Я, так-то, тоже, пусть и пока, но и: не вечно молодая и… такая же пьяная. Молодая и пьяная!.. Да! Хорошо… Нет! Я еще: среди них. У кого «годы» – не пустой звук. А после – будет уже «после». Века… Ха!.. Да и «кого» я обманываю?.. Я всегда буду – за них! И даже: в этом. Тем более, в этом!..
«Забавно»!.. Два. А ведь… и было время – рвало башню, даже и у меня, от американских «сроков». Не пенсионных!.. «Тюремных»! Хоть и тоже: от звонка до… звонка!.. Какое: «пожизненное»?! Там – и сто лет. И сто «тринадцать» лет. И «двести» лет!.. Нет!.. Это – не пожизненное. Кончечно!.. Как тату. На всю жизнь… Почти. На всю жизнь и… немного дольше. Немного – после и… позже. Только ведь и потом поняла, что: один «пожизненный» – пересмотреть могут; а вот уже два, а там и три – нет. Век живи!.. Так – и с этим!.. И проводя, вот, такие «наипрекраснейшие параллели и красные нити», между теми и э-тими: на кого так любят смотреть, теряя «себя» из вида… «Тонкий» намек – на бугорок и на за-бугор. Кхм!.. И на кого – так же усиленно все стремятся: не только походить, но и прямо же быть «похожими». Как-то!.. Начинаешь уже и именно сомневаться – в адекватности: высшего каста… Но – и ничего радикального!.. В политику мы – не лезем. Принципиально!.. Себе – дороже! Да и, черт бы, с этой реформой!.. Дело же – в другом. В том, что… В самом возрасте. И в том самом: моменте!.. Потоке… Когда уже ты, да, ты; и по-настоящему же все, натурально и естественно: почувствуешь себя – взрослым. «Когда»?.. А когда он наступит – для тебя? Или, может, он уже: наступил?.. Не ограничиваясь же все – рамками и гранями: разумного и… возрастного. Ты же ведь можешь – повзрослеть и поумнеть: в двадцать лет. Можешь – и в тридцать… А можешь: и в десять лет!.. И только лишь – тебе решать, когда… «А!.. Нет. “Это” – не тебе…»!..
****
– Ты только посмотри на них, а!.. – Фыркнула темноволосая женщина, размыкая пальцами левой руки, с французским красным маникюром на своих длинных и острых ногтях, светло-бежевые жалюзи-шторы белого деревянного окна и смотря же теперь в него с третьего этажа университета. – Любуются. «Милуются» – в машине!.. Аж смотреть – противно. Тош-но… Прямо же, как и настоящие же все: брат и сестра! Как – вот только; и главное же тут: слово. Неспроста – он приехал… То есть, «вернулся». Ой, неспроста!.. Разнюхивает же – все здесь, сейчас и… сам: сто процентов. Если и уже – не!..
– А есть: что?.. – Даже и не пытаясь проявить какой-то, хоть уже и маломальский интерес, но и сделав же все же над собой усилие, в виде вопросительной интонации, проговорил почти такой же темноволосый мужчина, развалившись и буквально на темно-коричневом кожаном диване, уже у другого окна,
долго ж… «Существовать». 