внутренних дел Башмаков говорит, что раз использование вооруженной силы относится к внутренним делам, то он единственный, кто может отдавать приказы и требует, чтобы красногвардейцы игнорировали распоряжения председателя исполкома Тимохина. А тут ещё новая напасть – скоро Череповец из уездного города превратится в губернский центр. Значит, не только ответственности прибавится, но и начальства.
– Слышал, что у нас «чрезвычайку» создают? – поинтересовался Сашка.
– Слышал, – кивнул я.
Точной даты создания ЧК в Череповце я не знал, но помнил, что органы ВЧК на местах создавались в марте-апреле. Ну, у нас уже конец марта, значит, скоро.
– Вот, будет у нас своя чрезвычайная комиссия, будет кому разбираться – вот это вот, – кивнул командир на склад, – контрреволюция или простая глупость.
Тут я был полностью согласен. Надо разбираться, что к чему. Буквально на днях около Народного дома, где шло заседание уездного Совета, кто-то бросил гранату. И, как на грех, на крыльце в это время курили депутаты. Двое погибли, трое ранены. Вот что это было – вылазка контрреволюционеров или пьяная «шалость»? И никто ничего не видел.
А Павлов, словно подслушав мои мысли, спросил:
– Это не ты в «Известиях» писал, когда гранату рванули – мол, темные личности, провокаторы и все те, которые с воцарением рабочее-крестьянской власти потеряли свои привилегии, все они в озлоблении к Советской власти стали направлять самую несознательную часть против Совета?
– Ишь ты, запомнил, – усмехнулся я. Заметка действительно была моя.
– Ты же не стал писать, что эсеры бомбу рванули?
– Конечно, не стал. Как говорится – не пойман, не вор.
О том, что к взрыву могли быть причастны местные социал-революционеры, слухи ходили. На последних выборах в уездный Совет подавляющее большинство депутатов были большевиками – сто шестьдесят из двухсот пятидесяти человек, а эсеры имели только сорок голосов. Но в причастности эсеров я сомневался. Всё-таки они могли убить ненароком и кого-то из своих.
Павлов между тем развивал свою мысль:
– Вот мы нынче, как пожарные – бежим туда, где пожар, а можно же было пожара-то не допустить, верно?
– Типа – снаряды и взрыватели должны храниться отдельно, чтобы не рвануло, а курить только в строго отведенных местах, так?
Видя, что Сашка уже собирался обидеться, я примирительно сказал:
– Сань, я же сейчас про то самое и талдычу. Если бы мы заранее знали, что кто-то готовит провокацию, то сообразили бы, что к складу нужно приставить охрану с пулеметом, а тех, кто народ на погром подбивает, взять под белы рученьки да к стенке поставить.
– Вот, навроде того, – кивнул Сашка. – Пусть будут те, кто с контрреволюцией разбирается, доказательства собирает, а кто-то по городу бегает, контру ловит. Опять-таки
