свет от лампочки, горевшей в дальнем конце помещения, разговоры медсестры по стационарному телефону, писк и шум компрессора, нагнетающего в манжету на руке воздух, но более всего ощущение давящей на все тело бетонной плиты. Не проходила и тошнота, хотя желудок наизнанку уже не выворачивало, было так плохо, что хотелось только одного: чтобы это все поскорее закончилось, и не важно как – чтобы меня откачали или же я вообще прекратил свое существование на земле…
Но к вечеру следующего дня мысли о смерти покинули мою голову, я вновь жаждал жить, потому что почувствовал некоторое облегчение, хотя при повороте головы вправо мир все еще продолжал рушиться в моих глазах, я мог более-менее спокойно поворачиваться на левый бок без каких-либо неприятных ощущений, да и плита, давившая на меня, полегчала на пару тонн. Ну, и резкость в глазах улучшилась. Я уже видел окружавшие меня предметы отчетливо.
Часов в семь вечера пришли две санитарки с каталкой, я перебрался на нее, и меня вывезли из реанимационного зала. Меня прокатили по длиннющему Г-образному коридору почти в самый конец его и вкатили в последнюю палату. Она оказалась трехместной – две койки стояли у двух стен, изголовьем к окну, третья, у дальней стены, – параллельно оконному проему.
На одной кровати сидел невысокий мужчина лет сорока пяти, одетый в спортивные синие штаны и желтую майку. Плотного телосложения. Вид, я бы сказал, даже цветущий, поскольку лицо его с пухлыми щеками, густыми русыми бровями, мягким ртом и округлым подбородком было румяным. Его место было, скорее всего, где-нибудь в программе о здоровье в рекламе продуктов, помогающих нам быть здоровыми и бодрыми, а никак не на больничной койке в неврологическом отделении.
Рядом со второй кроватью стоял тоже невысокий, но худой, смуглый и тоже одетый в спортивную одежду мужчина лет под пятьдесят, со смуглым морщинистым лицом с резко выделяющимися на нем чертами.
– Ходячий? – лаконично спросил санитарок сухощавый, и я с удовлетворением отметил, что звук у говоривших людей перестал «плавать».
– Не только ходячий, бегающий! – бойко ответила одна из них, та, что тянула каталку за ручки у изголовья. – Нам сказали, тренер он из спортивной школы. Борец, что ли? – полувопросительно, полуутвердительно спросила она меня.
– Борец, – подтвердил я. – Вольник.
– О! – обрадовался сухощавый обитатель палаты. – Спортсмен нам как раз в кассу! Леонид вон, – кивнул он на сидевшего у дальней стены кровати плотного мужчину, – тренер по легкой атлетике. Я вот гимнаст.
Я приподнялся на локте и удивленно поочередно взглянул на обоих мужчин.
– Правда, что ли? – спросил я недоверчиво, сомневаясь, что в одну палату могли попасть сразу три спортсмена.
– Да не слушайте вы его! – махнул рукой плотный
