потянулись к слабому теплу.
– Это ты, Стась? – буркнул Збышек, шаркнув за моей спиной.
Мгновенный испуг сработал как взрыватель. Развернувшись, я ударил боевика в горло, сложив пальцы в «они кен» – и пораженно вздрогнул. Неужто вернулось утраченное?
Костяшки вошли в мускулистую шею, как в густой холодец. Трахея лопнула, словно смятый бумажный стаканчик, позвонки хрустнули ломкими сухариками.
Закидывая подрубленную голову, боевик беззвучно повалился на пол, а я, задыхаясь от прилившего адреналина, обшарил мертвое тело. Сдернул ремень с кобурой, суетливо нацепил на себя.
Унимая дыхание и торопливый перестук сердца, я прислушался. Сквозь щель в своде, куда завивался дымок очага, слышались отдаленные голоса – мобгруппа изображала посиделки туристов.
Вдо-ох… Вы-ыдо-ох…
Подхватив труп, я доволок его до щербатого проёма в стене, и перевалил в бурливую протоку. Збышек канул, уносимый течением.
Отпыхиваясь, я счастливо улыбнулся. Не-ет, товарищи, упорные занятия каратэ тут ни при чем! Да я пшеку чуть башку не снес! Это сверхскорость, как раньше… Очень даже вовремя
– Вооружен и очень опасен! – прошептал я, нервно хихикнув.
Плана по-прежнему не было. Бежать «на рывок»? Пробиваться с боем? Ага, с пистолетом наперевес – против взвода автоматчиков!
Вопрос: уцелеет тогда хоть кто-нибудь, кроме тебя?
Ответ отрицательный…
Выдохнув, я вернулся к камерам.
– Петр Миронович! – уплыл тихий зов.
– Миша?!
– Я, я… Тут, среди чужих один свой есть, – коротко изложив сидельцам последние известия, я сунул сквозь прутья кобуру с пистолетом. – Держите. Пригодится в хозяйстве…
Расслышать легкие шаги Яцека мне не удалось, зато дуло автомата, упертое под лопатку, ощутил четко.
– Рэце до гори!
Тот же день, раньше
Москва, площадь Дзержинского
Иванов нервно перелистал пухлое досье. Фотографии, черно-белые и цветные, выпадали сами, словно дразня.
«До чего же похожа…» – затрудненно вздохнул генлейт.
Проклятая проблема выбора снова накрывала его своей леденящей тенью, а увильнуть – никак…
Толстая дверь заглушала шаги, но вот она скрипнула, отворяясь, и Елена фон Ливен перешагнула, даже так – перепорхнула порог.
– Приве-ет! – запела девушка в цвету, порываясь чмокнуть «Борюсика». Тот уворачивался, но довольно вяло, так что от прицельного поцелуя не ушел. – Твой водитель всё торопил меня, торопил… Я уже невесть что подумала! – она сощурилась. – Ты чего такой скучный?
– Машерова похитили, – разлепил губы Борис Семенович.
Елена мигом построжела, а зоркие глаза глянули внимательно и цепко.
– Кто?
– Поляки, – буркнул Иванов. – Высадились с вертолета под видом пограничников, и похватали.
