её внутренняя сдержанность, обращённость к потустороннему, способность к преодолению человеческого, молитвенная собранность.
…Не за песни весны над равниною
Дорога мне зелёная ширь —
Полюбил я тоской журавлиною
На высокой горе монастырь… —
пишет Есенин в 1916 году в стихотворении «За горами, за жёлтыми долами…» И это второй религиозный период в поэзии Есенина (1914–1916), который мы условно определим как монашеский.
Он более трагичный – на нём, конечно же, сказывается и начавшаяся мировая война, и тяжелейшие предчувствия, явленные, скажем, в стихах, посвящённых царевнам – дочерям государя, которым Есенину выпала возможность читать свои стихи.
Всё ближе тянет их рукой неодолимой
Туда, где скорбь кладёт печать на лбу.
О, помолись, святая Магдалина,
За их судьбу, —
написал Есенин в 1916 году, и можно лишь болезненно поразиться мощи его провидческого дара.
Куда, как не в монастырь, бежать от грядущих дней?
Тема монашества кочует из стихотворения в стихотворение и обрывается в 1917 году.
В стихотворении «Покраснела рябина» Есенин с неожиданным восхищением пророчествует о скорых переменах:
…Встань, пришло исцеленье,
Навестил тебя Спас.
Лебединое пенье
Нежит радугу глаз.
Дня закатного жертва
Искупила весь грех.
Новой свежестью ветра
Пахнет зреющий снег…
Так начинается новый этап (1917–1919), который мы определим как «старообрядческий космизм».
Есенинские ощущения той поры почти музыкальные. Приходят к человеку в состоянии полузабытья – и звучат:
Колокольчик среброзвонный,
Ты поёшь? Иль сердцу снится?
Свет от розовой иконы
На златых моих ресницах.
Пусть не тот я нежный отрок
В голубином крыльев плеске,
Сон мой радостен и кроток
О нездешнем перелеске…
Вновь возникает русский перелесок как синоним рая. Казалось бы, написавший эти стихи уже много согрешил в сознании своём («не тот я нежный отрок»), а кроток только во сне; но что‐то, звучащее не отсюда, обещает ему иную радость.
И – радость грянула.
В стихах 1917 года он пишет:
Тучи с ожерёба
Ржут, как сто кобыл,
Плещет надо мною
Пламя красных крыл.
Небо словно вымя,
Звёзды как сосцы.
Пухнет Божье имя
В животе овцы.
Верю: завтра рано,
Чуть забрезжит свет,
Новый над туманом
Вспыхнет Назарет…
Есенину безусловно нравится всё происходящее. Он видит себя пророком иной России. Но – христианским пророком.
Одному своему товарищу Есенин как‐то признался: «Школу я кончал церковно‐приходскую, и там нас Библией, как кашей, кормили.
И какая прекрасная книжица, если
