вывалится чревоИспепелить бразды…
Но тот, кто мыслил Девой,
Взойдёт в корабль звезды.
В последней строке Есенин говорит о Фаворском свете, знаменующем обетование грядущих человеческих судеб. Свет этот на иконах «Преображение Господне» почти всегда изображается как звезда над Спасителем.
Но здесь различимо ещё и пророчество о выходе человека в космос: млечный пуп прокусят и сядут в корабль – благословясь при этом именем Пречистой Девы.
Как мы теперь знаем, этот юноша двадцати одного года от роду в очередной раз вовсе не ошибался. Удивительная, с прекрасными коровьими глазами, родина всё‐таки выкатит в космос свой корабль.
«Созвездий светит пыль / На наших волосах…» – можно подумать, что это откуда‐то из ещё не написанных тогда фантастических повестей о первопроходцах, штурмующих космос.
А это – есенинский «Октоих».
Вослед за этой поэмой идут очередные есенинские религиозные творения, чьи названия уже говорят сами за себя: «Пришествие» (октябрь 1917-го) и «Преображение» (ноябрь 1917-го). Есенин верит, что случившееся социальное обновление имеет огромное, безусловно религиозное значение. В Россию нисходит Христос – и преображает её.
Есенин просит: «Господи, отелись!» – и значение этих слов стоит понять: он просит Господа снова воплотиться, получить новое земное тело – о-тел-иться.
Одновременно в есенинской поэтике возникает важная тема, которую мы не вправе обойти.
Это старообрядчество.
3 января 1918 года Есенин весь вечер проводит в гостях у поэта Александра Блока. По итогам встречи Блок запишет – посчитает важным! – что говорил ему гость.
Судя по блоковской записной книжке, Есенин осмысленно вводит Блока в заблуждение, заявив о себе, что он происходит «из богатой старообряд[че]ской крестьянской семьи».
Зачем Есенину понадобилась мифическая старообрядческая семья – а значит, и весь род, уходящий в староверство?
Тема эта вовсе не случайна.
Основания у есенинского желания быть наследником староверов куда более глубокие, чем может показаться.
Несколько человек видели, как после Февральской революции и ещё до Октябрьской всякий раз, приходя в редакцию газеты «Дело народа», Есенин читал книгу Афанасия Щапова «Русский раскол старообрядства, рассматриваемый в связи с внутренним состоянием русской церкви и гражданственности в XVII веке и в первой половине XVIII века».
Казалось бы, в редакции обсуждают минувшую революцию и грядущие не менее важные дела. А он – читает. Причём именно эту книгу, а не, скажем, «Капитал» или кипы газет, которые наперебой рассказывают о текущем моменте, в котором не мешало бы разобраться.
Нет, ему надо было про раскол. Какие ответы он там искал?
Масштабы раскола, последовавшего за реформой Никона, были колоссальны, но едва ли в полной мере осознаны государством и просвещённой частью общества.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
