полное недоумение, которое усугублялось тем, что во главе всего этого сборища, приплясывая и подпрыгивая, шествовал по направлению к столу альраун Саймон.
– Опля! Ай-на-нэ! – изрёк он, неожиданно остановившись посреди залы в позе уличного скомороха и немного наклонившись вперёд. Тем самым он как будто намекал, что и он сам, и его свита ждут громких оваций по поводу такого эффектного появления. Однако оваций не последовало, и притихший на мгновение уличный ансамбль вновь принялся галдеть и неистово кружиться в демоническом угаре.
– Трулю-лю-лю! Коромысло! – ревел Кот-обормот вместе с ещё пятью запевалами разных полов и возрастных категорий. Комнату заполнил запах дыма, пряностей и дешёвого алкоголя, исходящший от этих «детей природы» и их сегодняшнего запевалы Саймона. Драуг попытался было вмешаться и разобраться, в чём дело, но парочка полуобнажённых девиц, весьма смахивающих на бродячих ведьмочек, окружила его и принялась очаровывать своими горячими взглядами, танцами и прикосновениями.
Преодолев препятствие в виде обескураженного дворецкого, остальные участники ночного гулянья под предводительством Кота-обормота добрались-таки до стола, за которым сидел господин Кадаврус. Какой-то испачканный сажей мальчонка в порыве радости подбежал к нему и протянул свою грязную ручку. Этим жестом он словно бы говорил: «Что ж вы, господин Кадаврус, сидите? Присоединяйтесь к нам, поводите с нами весёлый хоровод!» Господин Кадаврус, пребывающий в полнейшем изумлении, отпрянул от добродушного мальчика как от прокажённого и чуть не упал с высокого стула.
А Саймон в эту самую минуту залез на дубовый стол, отпив попутно из кубка с красным вином и уронив на пол фарфоровую чашку с какао. Изгвазданными в зеленовато-коричневой грязи ногами он испачкал красивую багряную скатерть, на которой был вышит славный узор в виде бронзовых похоронных венков. В руках альраун держал три или четыре разноцветные палочки и явно намеревался ими жонглировать. Его восхождение на стол сопровождалось весёлыми криками и рукоплесканиями уличных бродяг. Понятное дело, сам Саймон тоже превесело гоготал и даже похрюкивал.
Мистер Роджер, как назло, сидел за столом как раз недалеко от того места, которое альраун выбрал для демонстраций своих так неожиданно чёрт знает откуда взявшихся скоморошьих задатков. Покачиваясь, он принялся подбрасывать разноцветные палочки над головой, заливаясь смехом. Мистер Роджер предпринял попытку остановить его (хоть это и далось ему нелегко), сказав довольно громко и наставительно, что вся эта вакханалия может плачевно обернуться. Увы, его взывания к разуму разгорячённого Саймона были бессмысленны, а слова заглушены трескотнёй деревянных погремушек. В довершение всего одна палочка, подброшенная новоиспечённым жонглёром, упала аккурат на макушку мистеру Роджеру, отчего тот вообще потерял дар речи. Однако Кота-обормота это только раззадорило.
– Эй, ромалэ! – воззвал он к своим новым друзьям и спрыгнул со
