теперь уже трудненько было бы заставить их к старым порядкам вернуться…
Седов заметил потом, что, пожалуй, в чем-то правы были тогда князь с Семеном – если оружие крестьянам давать, результат может быть… неоднозначным. Но, вроде как, пока было наоборот – князя славили, и после возвращения в замок (и тризны по погибшим) расходиться они захотели не все. Но изведшийся от их ожидания Федор напомнил, что скоро пахота, и землю делить пора, и мужики все-таки разошлись, правда, дождавшись от князя обещания, что если нужда будет – он снова их призовет. Князь совершенно не лукавил – неизвестно, как там шли дела у московских войск, но, если выйдет у них, не за горами Ревель, Хапсал, Пернов, Феллин… Ну, а дальше уже даже и князь не загадывал. Единственное, чего можно было не опасаться, так это скорого повторного наступления орденцев с юга – с некоторыми из захваченных в этой битве бойцов Ордена… переговорили, перед их… безвременной кончиной, и про подготовку их, и про руководство самого феллинского кастеляна узнали. Но среди погибших его не нашлось.
А тогда, возле маленькой, почти игрушечной ледяной крепостцы, Николай Федорович ничего такого не думал. Ну да, совсем рядом (ну, не совсем все же, но в пределах видимости) бойцы добивали орденцев, из тех балаганов, что он видел в леске, изредка доносились крики (Гридя по-быстрому разбирался с пленными), но для него это все проходило как-то… картинкой. Мозг был занят важным делом – они обрабатывали раны (не зря издалека еще виднелось красное, такое заметное на снегу). Кроме одного, который был явно безнадежен – пуля в живот, да через овчину, кольчугу и что там еще под ней – остальные были гораздо легче (хотя и была, например, рука с перебитой костью), но работы по промывке, намазке, бинтованию – хватило на всех пятерых, да еще народ помогал. Они почти закончили, когда из-за засеки принесли того молодого разведчика, и князь не своим, сухим каким-то, как будут говорить – протокольным, голосом рассказал про его подвиг.
Вот в этот момент у Седова… нахлынуло как-то, из воспоминаний, снова про войны и погибших, даже в груди закололо, и он отошел в сторонку, до чистого снега, без грязи и копоти, растереть лицо… Этого никто не заметил, и они продолжили свое дело. День все-таки прилично удлинился, и все нужное сделано, собрано (а тела увезены) было еще до сумерек, но, как оказалось, князь решил, что обратно они поедут завтра (хотя гонца в замок отправили сегодня, конечно). Переночевали, на следующее утро разобрались с ранеными – кого с собой, кого пока оставить, Степан со своими еще затемно уехал на дорогу – проверить, не вылезет ли кто из орденцев, что вчера по лесу да кустам прятались, на обратный путь. А остальные, кроме оставляемого у засеки усиленного наряда дневальных, потихоньку двинулись в Озерск.
И в деревне, и в замке встречали их радостными криками, Федор лез обниматься, Милана всплакнула (да и у большинства из замковой обслуги облегчение на лицах перемешивалось со слезами), ну, а дальше пару дней в основном были заботы с ранеными, похороны
