культуры, которая теперь вместо того, чтобы возвышать человека, бросилась вслед за толпой и опустилась до её уровня. Но, как и любому созданному человеком феномену, новой, мутированной культуре предстояла, в той или иной форме, довольно долгая жизнь.
Поиски новизны были прерваны Великой депрессией. Зашедшая в тупик мировая экономика стала диктовать свои законы и искать свои пути выхода из материального кризиса. И этот путь был найден – в новой, самой истребительной в истории человечества войне.
Вторая мировая война как бы остановила развитие европейской культуры. Это не была ещё одна фаза кризиса, но всплеск духовной концентрации, при котором все мысли, весь духовный и материальный потенциал были задействованы в схватке относительной человечности и Абсолютного зла. Поэты писали стихи, писатели – романы, художники – картины. Архитекторы в Европе отдыхали: там не создавали, не строили, а методично разрушали построенное не только в последние десятилетия, но и то, что было создано за тысячи лет. Всё было подчинено войне. Шостакович написал Ленинградскую симфонию, Пикассо – Гéрнику. Писатели строчили газетные отчеты со всех фронтов, и пытались осмыслить происходящее. Многие воевали, многие из них не вернулись с полей сражений. Мыслители хотели понять: как могла возникнуть война на тотальное истребление, как полусумасшедший фюрер смог перенаправить, зомбировать, превратить в орудие сил ада один из самых просвещенных народов Европы. Казалось, что культура не переживает свой очередной кризис, – она зашла в полный тупик. Но это был не тупик. Впереди ещё было развитие, за которым её ждал очередной, может быть последний кризис. Последний – если цивилизация не опомнится и не продолжит своё развитие в совершенно другой парадигме.
С окончанием Второй мировой войны казалось, что европейская цивилизация и культура вышли из глобального кризиса и впереди их ждет период нового расцвета. Но получилось иначе. Кризис культуры только обострился. И одними из причин этого процесса стали коммерциализация и идеологизация культуры. Значимость культуры, её уровень стали медленно сползать, плестись вслед за вырвавшейся толпой специалистов и буржуа. Настало время, когда «сама культура рассматривается либо как ничтожный побочный продукт, который можно оставить без внимания, – писал сразу после Второй мировой войны Элиот, – либо как раздел жизни, устраиваемый в соответствии с системой, которой отдается наше предпочтение. Я имею в виду не только более догматические и тоталитарные философии настоящего времени, но и те предпосылки, что окрашивают мышление в каждой стране и разделяются самими враждебными сторонами» [65]. В послевоенном западном обществе культура стала формироваться в рамках буржуазного потребительства. Она постепенно стала встраиваться в сферу услуг и превращаться в способ удовлетворения потребительских нужд человека. Вслед за кино коммерциализации подверглась литература, театр, телевидение, музыка,
