даже выводить из здания.
Так и случилось. Звягина всего лишь отвели в другое крыло санатория и ввели в просторный кабинет с двумя столами, несколькими стульями, диваном, больничным шкафом и большим металлическим сейфом в углу. В кабинете находились двое в немецкой военной форме. Они взглянули на застывшего у дверей Звягина: тот, что был постарше, посмотрел с холодной суровостью, а помладше – с ироничным прищуром. Во всяком случае, Звягину именно так показалось.
– Прошу, – произнес младший на русском языке, обращаясь к Звягину. – Проходите, присаживайтесь. Заодно позвольте отрекомендоваться. Мы с коллегой – из абвера. Если вам известно, это военная разведка.
– Да, я знаю, – ответил Звягин хриплым голосом.
– Отлично. – Собеседник едва заметно усмехнулся, отчего ироничный прищур его глаз стал еще заметнее. – Мы с коллегой неплохо говорим по-русски, так что никаких проблем в плане взаимопонимания в этом смысле быть не должно. Называйте меня герром Штеле, а моего коллегу герром Эрлихом.
– Хорошо, – сказал Звягин.
– А теперь представьтесь вы. – Штеле опять улыбнулся.
– Николай Звягин, полковник, командир дивизии, – хриплым от волнения голосом сказал Звягин.
– А вот волноваться не стоит. – Улыбка просто-таки не сходила с губ Штеле. – Как говорят французы, для вареного рака все самое страшное уже позади.
– Что-то похожее говорят и у нас, – откашлялся Звягин.
– Ну, вот видите! – Штеле даже прихлопнул в ладоши от таких слов Звягина. – А еще у вас говорят – все мы люди, все мы человеки. Ведь говорят же?
– Да, – коротко ответил Звягин.
– Прекрасно! – воскликнул Штеле. – Это означает, что мы с вами сможем понять друг друга и выстроить наши отношения к обоюдной пользе.
– Да, конечно, – осторожно согласился Звягин.
– Итак, вы добровольно сдались в плен немецким войскам… – сказал Штеле.
– Именно так, – кивнул Звягин.
– Отлично! – энергично произнес Штеле. – Но вот вопрос: а почему так поздно? Почему не в сорок первом или, скажем, сорок втором году?
– В сорок первом и сорок втором году я не был на фронте, – сказал Звягин. – Я был в резерве. В глубоком тылу, на Урале.
– Понятно, – кивнул Штеле и опять иронично прищурился. – Скажите, а если бы вы в это время были на фронте, то сдались бы?
– Да, – ответил Звягин.
– И что тому причиной? – спросил Штеле.
– Причиной? – переспросил Звягин. Постепенно растерянность проходила, он стал себя чувствовать увереннее. – Да есть причины…
– А именно? – вмешался в разговор второй собеседник – герр Эрлих, и Звягин даже вздрогнул от неожиданности.
– Терпеть их не могу! – сказал Звягин. – Ни их колхозы, ни их пятилетки,
