быстро облил руки йодом, выхватил инструмент и мгновенно ткнул скальпелем прямо в трахею. Бросил: «Вставляйте трубку!» И, не сказав более ни слова, вышел.
Он сам, как и всякий человек, мог совершать ошибки, и по свидетельству ташкентских коллег, немедленно каялся в них, как на исповеди. Но даже промахи у такого учителя оказывались поучительными. Однажды епископ Лука на операции случайно поранил скальпелем яремную вену. В порез засосало воздух, и ассистенты с ужасом увидели, как волна пузырьков катится по обнаженной внутренней яремной вене, грозя прорваться в жизненно важные органы. Ни одна мышца не дрогнула в лице хирурга. Он мгновенно отсек кусок яремной вены, выпустил воздух и, ни слова не говоря, зашил разрез.
Были случаи, когда оперировал даже на этапе, при помощи слесарных щипцов и перочинного ножа. Швы закреплял женским волосом, в воспоминаниях скупо замечал: «Слава Богу, воспаления никогда не было».
И при этом никто и никогда не слышал от него самовосхваления. Не случайно. «Свое врачебное мастерство считал Лука даром мистическим, предназначенным, в частности, и для утверждения и прославления Бога. Как врач вел он себя в полном соответствии с дарованными ему способностями», – писал М.А. Поповский.
По свидетельствам современников, Валентин Феликсович был весьма строг с коллегами, но никогда не кричал в операционной, не срывался, как многие хирурги, для него было немыслимым оскорбить младшего коллегу. Однако за промахи каждый получал немедленно и по заслугам. Дежурный врач Стекольников вспоминал: он срочно оперировал ночью разрыв селезенки, у пациента началось кровотечение. И хотя молодому хирургу удалось справиться, утром он услышал от главного: «Вы не поняли, откуда это кровотечение. И сейчас не понимаете своей ошибки. Вы поранили хвост поджелудочной железы. Если еще раз это повторится, я лишу Вас права быть ответственным дежурным».
Визитная картонка главного врача Ташкентской городской больницы В.Ф. Войно-Ясенецкого
Его коллега из Ташкента вспоминал, что Войно-Ясенецкий никогда подчиненных и не хвалил. Исключение делалось только для медсестер и санитарок.
Операционная сестра тамбовского эвакогоспиталя № 1106 Людмила Семеновна Лесных вспоминала, как ей пришлось ассистировать владыке Луке на операции. Узнав, что приезжает московское светило хирургии, две медсестры очень волновались, чтобы все приготовить как следует: «Вдруг отворилась дверь, и входит доктор с седой бородой, запомнились сразу его добрые глаза. Он вошел в операционную, сам перекрестился и перекрестил нас всех, обратившись со словами: “Ну что, голубушки, у вас все готово?” Мы были в волнении, зная, что должны были показаться с хорошей стороны приезжему профессору, но его мягкий и тихий голос как-то сразу успокоил и настроил на доверительное расположение во время операции. В то время мы не были привычны к тому, что в операционной была полная тишина, как при Луке. Наши
