когтей упыря, оставленные на подлокотнике кресла.
* * *
Конюха Ерошку долго искать не пришлось, ведь именно ему Ржевский по приезде в усадьбу велел позаботиться о лошадях.
Услышав, что барина надо проводить до соседней деревни, Ерошка чуть пригладил ладонью лохматую тёмную бороду и проворно устроился рядом с кучером на облучке коляски, в которую сели поручик и Тасенька.
– До Пивунов от нас близко, барин, – сказал конюх, когда экипаж тронулся. – Туда и пешком дойти недолго. И даже на четвереньках ползти – тоже не весь день.
– А ты туда ползал? – спросил Ржевский, поддерживая беседу.
Что делать в деревне, поручик с Тасенькой уже обсудил, а ехать в молчании не хотелось. Вот пусть провожатый и болтает.
– Туда – нет, а оттуда – было, – ответил Ерошка. – Племяннице моей в Пивунах свадьбу играли. Хорошо погуляли. Так хорошо, что после на ногах не держались. Когда пришло время домой вертаться, я в телегу забрался, но по дороге выпал. Сам не знаю, как так. Ерошка заснул немножко! – сказал конюх сам о себе и продолжал: – Очнулся и вижу, что телега без меня дальше катит, а я её не только догнать не могу, но даже на ноги встать. Кричу лошади «стой», а она, паскуда, делает вид, что не слышит. Пришлось мне дальше ползком. Добрался ещё засветло… А на конях-то мы в Пивуны враз доберёмся! – добавил он.
И не обманул. Прошло совсем мало времени после окончания рассказа, и вот впереди, за широким полем, у края дальнего леса показался ряд изб и высокая острая крыша деревянной церковной колокольни.
Ржевский огляделся. Кажется, здесь он раньше не бывал, то есть никакие амурные приключения сюда его не заносили, потому что других причин посещать деревню, ему не принадлежащую, у поручика не было.
Меж тем коляска въехала на центральную площадь, миновала общий колодец и церковь, а затем по указанию Ерошки свернула к одному из дворов:
– Тут мой старший брат живёт – Иван Щербина. У него и спросим, как до ведьмы дойти, – пояснил конюх, соскакивая с облучка ещё до того, как коляска полностью остановилась перед запертыми дощатыми воротами.
Ржевский молча пожал плечами, предлагая Тасеньке довериться связям Ерошки, а конюх уже барабанил кулаком по доскам:
– Эй, хозяева, открывайте!
Открыла упитанная баба, которую Ерошка тут же вытянул за руку на улицу и представил барам:
– Это невестка моя – Алевтина.
– Здравствуйте, барин и барышня, – сказала та, степенно поклонилась, а затем вытянула шею, вглядываясь куда-то им за спины, и добавила: – И барчуку здравствовать.
Только теперь Ржевский и Тасенька заметили, что Петя по-прежнему сопровождает их, следуя за коляской в своей таратайке. Он был одет всё так же: в косоворотку, штаны и сапоги, но Алевтину это не ввело в заблуждение. Наверное, она заметила, что повадки у Пети не крестьянские и не как у слуги, который, даже вышколенный, во многом сохраняет деревенские манеры. Петя даже в косоворотке выглядел дворянином.
– Иван-то
