у тебя со слухом в последнее время стало плохо? Или это я что-то неясно объясняю?
Багров услышал металл в голосе босса и внутренне подобрался – такой тон не предвещал ничего хорошего. А ведь Владимир Харитонович шел к Игорю Петровичу, чтобы покаяться в своем промахе. Хотя если честно, то он новой вины за собой не видел – никого ж не тронул, нигде не засветился, да и сам телефонный разговор с Ириной никакой другой информации, кроме его собственных сожалений и извинений за причиненные ей неприятности, в сущности, не выдал. Так что, может, еще и пронесет. Ну а его личное отношение к тому, что произошло, – чего об этом рассуждать? Личное – оно и есть личное.
И еще, но это когда злость уже схлынула и он немного успокоился, Багров подумал, что, вернув ей права и пообещав сделать любой необходимый ремонт пострадавшей машины, он тем самым как бы снял общее напряжение. И тон у нее в конце стал скорее доброжелательным, хотя и остался язвительным. Но это у всех баб одинаково, не могут, чтоб свой норов не показать. А Брусницын отреагировал иначе:
– Ну так чего ты явился? Каяться? Так я тебе еще вчера все сказал. Чистой бумаги нет? Найдем… – Босс выдвинул ящик стола и, вынув оттуда лист белой бумаги, протянул через стол Багрову. – На, держи. Ручка есть? Или тоже нету? Вон возьми в стаканчике. – Непонятно было, издевается, что ли? – Слышь, Багор, а как она тебе сказала-то, насчет твоего заявления? Повтори-ка!
– Ну, типа того, что давай помогу, чтоб ошибок грамматических не было… – недовольно повторил он обидные для себя слова.
– Молодец девка! – усмехнулся Брусницын. – И чего ж ты сразу-то не согласился? Вот и был бы повод встретиться. И решить все свои проблемы, а?
– Да она ж нарочно…
– Хоть это понял, – хмыкнул босс. – Чего ждешь? Пиши! Генеральному директору и так далее… Прошу уволить меня по собственному, так сказать, желанию в связи с семейными обстоятельствами… Хотя нет, у тебя ж ни семьи, ни обстоятельств. Ввиду необходимости длительного лечения и невозможности выполнения мною моих служебных обязанностей, – невозмутимо диктовал Брусницын. – Точка. Подпишись. И число поставь, сегодняшнее… Давай сюда. – Он взял заявление, прочитал, аккуратно сложил пополам и уставился на Багрова. – Ну чего ждешь? Чтоб я свой автограф поставил? Поставлю, когда надо будет. А ты вот что, – ухмыльнулся босс, откидываясь на спинку кресла, – напомни-ка мне, как она тебе сказала… ну когда ты пожаловался, что тебя уволят?
– Да чего сказала? «Бычарой» обозвала и сказала, что я вам, типа, такой и нужен. Мол, никто меня поэтому не уволит… – мрачно ответил Багров.
– Ай умница! – захохотал босс. – Смотри-ка, и тут просекла! Ну да, при таком муже… Ладно, – он спрятал заявление к себе в стол и, не глядя на Багрова, добавил: – Иди работай. А заявление твое будет пока у меня. С Мамона я тебя снимаю. Джип передашь Смолянинову и сам поступаешь в его распоряжение, а он уже знает, куда тебя направить. Свободен.
– Игорь
