сношения с гетманом Хмельницким и московским правительством, всячески склоняя обе стороны к союзу и к окончательному соединению, устраняя, по возможности, в их отношениях все, что могло вести к недоразумениям или [С. 161] разрыву между ними. Когда же планы Паисия с этой стороны стали осуществляться, гетман Хмельницкий и все войско казацкое действительно сделались подданными царя Московского и вместе с ним начали счастливую войну с поляками, то Паисий пошел далее в видах достижения своей цели усилить Московское государство присоединением к нему разных православных народностей, чтобы создать из него силу, способную окончательно разгромить турок. Он хотел, чтобы вслед за Малороссией подданство московскому царю приняла бы и Молдавия, благодаря чему Россия прочно стала бы на Дунае, вошла бы отсюда в непосредственную связь и сношения со всеми другими порабощенными турками православными народностями и, опираясь на их содействие, окончательно бы уничтожила турок. В пользу своих планов Паисий, проживая в Молдавии, успел склонить самого молдавского воеводу, который уполномочил его вступить по этому делу в сношения с московским государем, вследствие чего Паисий 8 октября 1655 года прислал в Москву с греком Мануилом Константиновым грамоту государю Алексею Михайловичу с просьбой о принятии в покровительство и оборону молдавского владетеля со всею его землей, которую агаряне часто набегами своими опустошают, святые храмы оскверняют и христиан берут в полон[83]. В следующем, 1656 году, как известно, последовало и официальное предложение, привезенное молдавским митрополитом Гедеоном, принять, подобно Хмельницкому, и молдавского владетеля в подданство России. Под просительною грамотой подписался, между прочим, и Антиохийский патриарх Макарий, который при этом свидетельствовал, [С. 162] что и Иерусалимский патриарх Паисий одобряет это дело[84]. Но, как известно, не только Молдавия не присоединилась к России, а и Малороссию на первое время удалось присоединить не всю. О войне же с турками для освобождения от их ига православных народностей, о чем мечтал патриарх Паисий и ради чего он так деятельно и горячо вмешался в тогдашние политические дела и отношения, Россия в то время не могла и думать.
Посещение Москвы Иерусалимским патриархом Паисием не осталось бесследным и в других отношениях. В это время русское правительство занято было мыслию учредить в Москве греческую школу, преподаванием в которой заведовал бы вполне надежный православный грек, приисканием которого оно в то время и занималось. Между тем в свите приехавшего в Москву патриарха Паисия оказался его дидаскал, старец Арсений, человек ученый и к тому же знавший русский язык, что было особенно важно. С согласия патриарха Паисия государь оставил Арсения в Москве «для риторического учения». Но, приехав в Путивль, Паисий, как мы видели, прислал на Арсения известный нам донос, вследствие которого Арсений вместо школы попал на Соловки под строгий начал. Тогда государь поручил
Реестр греческим грамотам № 137, 8 октября 1655 г.
Полное собрание законов. № 180.
