паутину и хлам убрали, чтобы освободить место для новых студентов. Двадцать лет спустя здесь поселились мы с Джеймсом: две кровати с синими деллакеровскими покрывалами, два уродских старых шкафа и несколько разномастных книжных полок, слишком неприглядных для библиотеки.
– Думаешь, все выйдет, как говорит Александр? – спросил я.
Джеймс стянул футболку, растрепав волосы.
– По мне, все слишком предсказуемо.
– А когда нас удивляли?
– Фредерик постоянно меня удивляет, – сказал Джеймс. – Но последнее слово будет за Гвендолин, как всегда.
– Дай ей волю, Ричард бы играл всех мужчин и половину женщин.
– А Мередит, таким образом, другую половину. – Он прижал ладони к глазам. – Когда у тебя завтра прослушивание?
– Сразу после Ричарда. А Филиппа после меня.
– А я за ней. Господи, я за нее так переживаю.
– Да, – сказал я. – Удивительно, как она не вылетела.
Джеймс задумчиво нахмурился, выпутываясь из джинсов.
– Ну, она покрепче других. Может, поэтому Гвендолин ее и мучает.
– Просто потому, что она выдержит? – спросил я, сбрасывая одежду кучей на пол. – Жестоко.
Он пожал плечами:
– Это же Гвендолин.
– Если бы решение принимал я, я все сделал бы наоборот, – сказал я. – Александра Цезарем, а Ричарда Кассием.
Джеймс откинул одеяло и спросил:
– А я так и буду Брутом?
– Нет. – Я швырнул в него носок. – Ты – Антоний. В кои-то веки я получу главную роль.
– Ты еще будешь трагическим героем. Просто дождись весны.
Я поднял глаза от ящика комода, в котором копался.
– Фредерик опять делился с тобой секретами?
Джеймс лег и закинул руки за голову.
– Ну, допустим, он упомянул «Троила и Крессиду». Ему пришла в голову фантастическая мысль поставить ее как битву полов. Все троянцы – мужчины, все греки – женщины.
– Безумие.
– Почему? Про секс в пьесе не меньше, чем про войну, – сказал Джеймс. – Гвендолин, конечно, захочет, чтобы Ричард был Гектором, но тогда тебе достается Троил.
– А почему вдруг не ты Троил?
Он поворочался, выгнул спину.
– Ну, допустим, я заметил, что хотел бы внести в свое резюме больше разнообразия.
Я уставился на него, не зная, чувствовать ли себя оскорбленным.
– Не надо так на меня смотреть, – сказал Джеймс с оттенком упрека в голосе. – Он согласился, что нам всем не повредит выйти за привычные рамки. Меня достало играть влюбленных дураков вроде Троила, а тебе, уверен, надоело вечно играть второстепенных персонажей.
Я плюхнулся спиной на кровать.
– Да, наверное, ты прав.
Пару секунд я позволил мыслям поблуждать, потом со смешком выдохнул.
– Что смешного? – спросил Джеймс, потянувшись выключить свет.
– Тебе
