оба мира навсегда, просто пропадет, исчезнет, растворится в воздухе, в человеческих страхах и ночных кошмарах, как тени исчезают в полдень. Теперь у Аида стало на одного сына меньше, он больше никогда не увидит своего любимого младшего.
– Мой отец… сожжет вас всех… уничтожит весь твой мир… всех смертных! – выкрикивал проклятия Люциморт, превращаясь в черный дым и рассеиваясь в ночном воздухе с новыми порывами ветра. – Будьте прокляты…
– Блин! Неудобно-то как вышло! – в истерике пробормотала я себе под нос, оборачиваясь к ошарашенному Купидону. – У него же была совсем не смертельная рана! Он бы просто вытащил стрелу из задницы и…
– Что же ты натворила, глупая! – перебил меня Купидон, захлебываясь от эмоций. Ну хотя бы реветь перестал – уже хорошо! Он смотрел на растворяющегося в ночи Демона, словно на отсчитывающий последние секунды таймер атомной бомбы. – Его отец Аид сотрет в порошок всю Землю!
– Да что я сделала то? – возмущенно оправдывалась я. Самыми последними в ночном сумраке растворились черные глаза Люциморта с красными огоньками ярости внутри. – Этот чертенок должен был влюбиться! По правилам, если стрела попадает…
– Одно дело – выстрелить в сердце, другое – в задницу! – перебил меня Джонас, пытаясь объяснить, что сейчас действовали совершенно другие законы и правила. Физика и химия явно отдыхали!
– Это начало конца! Аид не успокоится, пока последняя душа не будет гореть в Тартаре!
– Заткнись и не каркай! – перебила я, с ужасом понимая, что сама тоже начинаю растворяться в воздухе, как утренний туман. Я уже могла видеть сквозь свои ладони блестящие рельсы и мокрый асфальт. Дилан и Доминик с воплями подбежали к своим мотоциклам, вскочили на них и с ревом унеслись в ночь. И очень вовремя. Со стороны убежавшего в даль трамвая к нам быстро приближались знакомые фигуры. Самсон и Диана широко шагали прямо к моему бездыханному телу.
– Почему я тоже растворяюсь? – быстро спросила я Купидона. – Что происходит?
– Твой проводник в мир душ уничтожен, и теперь ты возвращается обратно в свое тело, – объяснил крылатый мальчик, судорожно прижимая свой золотой лук к груди. – Мои стрелы убивают даже самых высших среди темных Демонов. Любовь сильнее самой смерти. Ты даже не понимаешь, что ты сейчас натворила. Эта стрела могла бы спасти тебя, а в результате разрушила целый смертный мир!
– Спасти меня? Как это? – недоумевала я, уже практически не видя своего призрачного образа. Я становилась все прозрачнее и прозрачнее, словно превращаясь в воздух.
– Если бы я только выстрелил в твое глупое гордое сердце, и ты бы полюбила того самого парня, которого так ненавидишь, – на одном дыхании протараторил Купидон, словно он прокручивал эту строчку в своей голове уже сотни раз, – то…
– Ой ну все! У нас же был уговор – ты не стреляешь в мое сердце и отгоняешь от меня себе подобных! Забыл? – перебила я, хоть грубо и
