легкого, никто бы и не заметил, но было в этой женщине… нечто необъяснимое. Какой-то флер… Она явно знала больше, чем обычно рассказывают на всяких выставках. Возможно, получится выяснить хоть что-то полезное. Например, как отогнать морок. При всей нелюбви к обрядам Белка была готова их использовать, лишь бы избавиться от своих фобий. И, главное, от запаха стоячей воды.
***
У входа в музей Ирина Стефановна быстро пересчитала учеников и, велев ждать, скрылась внутри.
Двое парней тут же забежали за дом.
– Смертники, – хмыкнула Белка и, отступив на пару шагов, от скуки стала разглядывать больше похожие на ворота двери. Над ними застыли кованые буквы и массивные панно со стилизованными древнерусскими ладьями в кипящих речных волнах.
Ирина Стефановна вернулась очень быстро. Люда тут же доложила:
– Петров и Васечкин сбежали.
– Темную бы ей устроить, – услышала Белка недовольный шепоток.
К счастью для говорившего, Ирина Стефановна не обратила на них внимания, она как раз благодарила Люду за помощь. А потом повернулась к остальным:
– Напоминаю: в музее ведем себя тихо, не толкаемся, Любовь Владимировну не перебиваем, слушаем внимательно. Глупых вопросов тоже не задаем. Ремизов, это в первую очередь тебя касается!
– А чего сразу Ремизов? – возмутился Илья и пошел за учительницей, недовольно бормоча о всеобщей несправедливости.
Любовь Владимировна ждала их в коридоре. Почему-то на улице Белке показалось, что под пуховиком у неё цветастая, стилизованная под русский народный костюм одежда. Она бы очень подошла этой сдобной женщине с длинными, уложенными в высокую прическу косами.
Оказалось, любовь Владимировна предпочитает классику: строгая белая блузка и черная юбка. Белка не сразу заметила, что по ткани вился вышитый крестиком орнамент. Темное на темном, тон в тон. Но красиво.
Люда тоже увидела вышивку. И застыла, не в силах отвести взгляд. Даже рот приоткрыла.
– Эй, Лизоблюдка, сейчас ворону проглотишь! – хохотнул Ремизов и тут же сжался под строгим взглядом учительницы.
– Илья, о твоем поведении мы поговорим после. Возможно, вместе с родителями.
Наступившую напряженность развеяла Любовь Владимировна. Она провела ладонью по голове Люды, и Белке вдруг стало так уютно. И жалко, что погладили кого-то другого.
– Ну что, насмешники, пойдемте? – экскурсовод оглядела притихших ребят и пошла – нет, прошествовала в сторону выставочного зала.
Вдоль стен поблескивали витрины. За стеклом видели, стояли и лежали десятки кукол: мотанки, закрутки, просто лоскутные, а еще из веточек и соломы. И все это многократно отражалось в висящих на стенах зеркалах – больших, закованных в массивные деревянные рамы, явно старинных.
– Куклы делились на игровые, ритуальные и обережные. С первыми, думаю, понятно: они служили для развлечений, и лет с пяти каждая девочка могла сделать себе забаву из кусочков ткани.
А
