собеседника. Но неоновые цвета, мигавшие в комнате, придавали ей фантастический вид киберпанковской локации.
Алик Век тихо-тихо сказал:
– Они прячутся по углам, запомни это, – его голос был тихим и вселял страх. – В стенах есть двери в параллельные вселенные, через которые они попадают к нам. Меня один раз едва не утащили с собой.
Он придвинулся ближе к Нику и сказал тихо-тихо:
– Они задумали меня убить, чтобы я молчал. И даже наняли наемного убийцу.
– Приятель, это уже слишком, – сказал Ник, а у самого задрожал голос.
Ему показалось, что тени в комнате живут своей жизнью и принимают странные формы. Краем глаза он уловил шевелящиеся щупальца, тянувшиеся к нему, в углу блеснули стальные клешни, насекомоподобный силуэт в скафандре скользнул по стене.
Ник задрожал.
Тут Алик Век громко ударил в ладоши. Он сделал это так резко и громко, что Ник подпрыгнул.
Писатель стоял и ржал, показывая пальцем на Ника.
– Ха, ты купился! – кричал он. – Видел бы ты свою рожу.
«Парень точно сумасшедший», – решил Ник. Ему не хотелось оставаться в одном номере с сумасшедшим, и поэтому он двинулся к двери не прощаясь.
Вдруг писатель упал на стул и разразился рыданиями.
– Что случилось? – спросил Ник, который уже потянулся к дверной ручке.
– Мое новое произведение, – всхлипывая произнес Алик Век.
– Не выходит роман? Понимаю, муки творчества! Со всеми гениальными людьми такое бывает.
Алик Век поднялся и стал бегать взад-вперед по номеру. Полы его халата развевались по воздуху.
– Ты не понимаешь, я написал шестьдесят семь версий нового произведения.
– Шестьдесят семь?
– Да, именно шестьдесят семь, и никак не могу выбрать самую оптимальную. Поэтому я решил написать шестьдесят восьмую версию и только сделал еще хуже. Теперь мне нужно выбрать между шестьюдесятью семью с половиной вариантами.
Он опять упал на стул и, положив голову на стол, зарыдал.
Ник остановился. Чемодан по-прежнему стоял под столом. То есть задание было выполнено. Так что настал тот самый момент, когда можно со спокойной совестью улизнуть из номера и убраться из отеля.
Но Ник не мог так просто оставить человека, которому нужна была помощь, пусть он и подлежал ликвидации, как говорила Таис.
Он подошел к рыдающему литературному творцу.
– Не нужно так отчаиваться. У вас ведь были замечательные романы.
– Нет, все это никому не нужно, фуфло, – сквозь слезы сказал мужчина.
– Вы же говорили, что ваши книги были на первых местах в рейтинге.
– Это все рекламщики. Сейчас нет литературы, просто умелая реклама.
Ник не знал, как утешить разочарованного в жизни писателя.
– Может, вы помните, но и Лев Толстой тоже испытывал муки творчества, – сказал Ник.
Писатель
